Первым долгом она улыбнулась сыну:
– Я зашла взглянуть, как наша Люция. Быть может… – Тут она ахнула и в несколько быстрых шагов оказалась подле кровати. – Люция, деточка! Слава богине, ты к нам вернулась!
Горе на лице принцессы уступило место холоду.
– С ума сойти, – сказала она. – Вот это приветствие! Я, должно быть, на пороге смерти была, раз ты так расчувствовалась!
Королева вздрогнула.
– Наверное, я это заслужила, – проговорила она.
– Приношу извинения, матушка. – Люция побледнела. – Я… я совсем не собиралась язвить. Прости. Как-то само собой выскочило…
– Все к лучшему, деточка. Чувства нужно высказывать. Не стоит держать в себе. – Королева присела на край постели, уже полностью владея собой. – Ты помнишь прошлый раз, когда пробуждалась от сна? Такое ведь и прежде случалось.
Магнус быстро посмотрел на нее:
– Вот как?
Мать кивнула:
– При мне – дважды. Увы, это длится всего минуты, после чего она снова погружается в сон.
– Почему ты не рассказывала мне об этом? – сердито и резко спросил Магнус.
– Потому, – терпеливо проговорила королева, повернувшись к нему, – что это лишь разочаровало бы тебя. Я же знаю, как глубоко ты привязан к сестре.
Что-то в ее тоне заставило его насторожиться. Знала ли она, подобно Люции, его невеселую тайну?
Вот бы все начать с чистого листа. Вернуться к тем временам, когда между ними все было гораздо проще. Начать заново…
Но это невозможно.
– Я не помню никаких пробуждений, – с усилием принимая сидячее положение, ответила Люция.
– Все равно ты должна была рассказать мне, матушка, – сквозь зубы проворчал Магнус. – Как и отцу.
– А потом принять на себя его гнев, когда она опять погрузится в сон? Нет уж, сынок. Не стоило ему говорить. Лучше посмотрим, как дело пойдет. Пока не уверимся, что на сей раз она останется с нами, – королю ни слова!
– Я ни за что снова не усну, – сказала Люция.
– Ступай. – Королева поднялась и сжала руки Магнуса. – Я сама позабочусь о дочери.
– Но, матушка…
– Ступай, – твердо повторила она. – И смотри, без моего ведома не говори королю!
Несмотря на злость, Магнус понимал, почему мать скрыла от него такие важные известия. Он и сам сделал бы то же, чтобы защитить Люцию.
– Ладно, – по-прежнему сквозь зубы выговорил он. – Но я вернусь.
– Конечно вернешься. Ты никогда не был способен надолго оставить ее. Она ведь единственная, кто небезразличен тебе.
На разорванной шрамом щеке задергалась жилка.
– Не так, матушка. Когда-то и ты была мне небезразлична. И я снова мог бы тебя полюбить, если бы ты мне только позволила.
