Прошло несколько часов, я наконец успокоился и пошел глянуть, как там мама. Будильник должен был сработать уже через пару часов. Мама спала на диване, укрыв ноги пиджаком. Трещал и невнятно шумел телевизор, недоеденный ужин стоял на столе в столовой. Я было подошел к ней, но передумал и не стал будить. Что бы я сказал? Прощания, как говорилось выше, — не моя специальность. Вместо этого я потянулся и выключил телевизор. Потом убрал китайскую еду со стола, вынес мусор. Вырубил свет и вернулся к себе.
Сел на кровать и уставился на потолок и раздолбанную мной мебель. Я и моя воплощенная фрустрация. Я знал, что стоит выбраться из Нью-Йорка, и все наладится. Панорама разных штатов, открывающаяся перед моим мысленным взором, не давала мне уснуть. Я всегда испытываю приятное волнение перед дальней дорогой. Причем с раннего детства. Помню, как, бывало, всю ночь не мог заснуть, отсчитывая часы до того момента, как я, родители и наша собака — все вместе на следующий день отправимся в отпуск. Но в эту ночь я все же уснул. Засыпал я в слезах и мечтах о том, чтобы все было не так чертовски сложно. Я в сложностях плохо разбираюсь.
Не знаю, долго ли проспал, но рискну предположить, что не очень. Когда зазвонил будильник, я не мог отодрать лица от подушки, потому что накануне весь обрыдался, но пришлось вставать. Ранней пташкой меня не назовешь. Утро я просто ненавижу. По неведомой причине у меня по утрам схватывает живот, а глаза и горло все время болят. С утра я весь разбит, и будь на то моя воля, я бы утро просто-напросто пропускал. Если б зависело от меня, я бы предпочел функционировать по ночам.
Но в то утро у меня были дела поважнее. Я не мог позволить своей безответственной телесной оболочке помешать мне выполнить задание. Я встал, надел серую майку и любимые джинсы. Это мой боевой наряд. И выражение лица я примерил боевое — воинственное нью-йоркское лицо. Пальто защитного цвета лежало на полу, в последнюю минуту я взял его и набросил на плечи. Забыть его дома и потом мерзнуть меня вовсе не прикалывало.
Боже, как же тихо было в гостиной, когда я вышел. Сперва я думал пойти в гараж, подогнать машину к дому, зайти, разбудить маму, а уж потом забрать сумку. Но вышло иначе, так как, услышав, как я пробираюсь к двери, мама проснулась. И сразу вскочила, испуганная и вся на нервах. Я всегда вижу, когда она нервничает. Нью-йоркский акцент тут же исчезает. Ни с того, ни с сего она начинает разговаривать, будто выросла на ферме за белым заборчиком.
