Когда я вышел на улицу, было все так же ветрено и холодно. День был вообще поганый, мне было еще минут пять до дома, а там уж начать паковать вещи. Мне до смерти надоело ходить по одному и тому же проторенному пути каждый день. Я ускорил шаг и стал разговаривать сам с собой, убивая время. В основном ругался, конечно. Бормотал непристойные и довольно неприятные пожелания в адрес кое-кого из отвратительного институтского народа. Я даже не обращал особого внимания на тех идиотов, что шли по улице, вместо этого пробежал оставшиеся несколько метров до дома бегом.
Мамы дома не было. Обычно она раньше шести с работы не возвращается. Так что я решил сразу же начать паковаться. Знал, что если затяну с этим делом до ее прихода, она непременно впадет в истерику и устроит драматическую сцену, чем собьет мне весь боевой настрой. Не то, чтобы я намеревался брать с собой тонну вещей, но все же не хотелось, чтобы меня потревожили во время сборов.
Был у меня в шкафу кусок нейлонового хлама, называемый рюкзак. Весь старый, вонючий и местами разложившийся, но мне по фигу. Тут я должен раскрыть одну ужасную тайну — я просто тащусь от запаха плесени. Он напоминает мне о далеком детстве, которое я провел в походах. Поскольку я знал наверняка, что в Нью-Йорк не вернусь, решил не брать много вещей. Вам, вероятно, моя логика покажется странной, и вы, должно быть, считаете меня идиотом, но тогда я правда решил, что если уж линять оттуда, то на новом месте надо обосноваться, начав все с нуля, и выстраивать свою могущественную империю из ничего, наблюдая, как она разрастается день ото дня. Поэтому я взял с собой всего лишь тройку маек, несколько голубых джинсов, парочку жизнеутверждающих бандан, штаны с накладными карманами, те толстовки, что забрал из спортзала, и мой байкерский кожан. Больше мне ничего и не надо было. Я представлял, как буду бездельничать каждый день и носить белые майки с голубыми джинсами, как время от времени буду стирать их в допотопных общественных прачечных. На все остальные вещи, не представлявшиеся мне жизненно необходимыми, я забил. У меня нет абсолютно никаких организаторских способностей. Я себе и чашки чая толком сделать не сумею.
Далее по плану мне предстояло сгонять в центр и купить шерстяные штаны с ворсом, которые пару недель назад я приметил в одном магазинчике, а потом провести остаток вечера, упаковывая вещи и понемногу промывая матери мозги. Я знал, что она начнет сходить с ума, посчитав, что это конец света. Назавтра я пойду в банк и сниму со счета все свои сбережения, затем отдохну и ночью уеду. Я испытывал по этому поводу неописуемый ажиотаж. Чувствовал себя так, будто запланировал побег из тюрьмы. И оставалось только бежать, не оглядываясь.
