Сирены, как правило, существа мирные. Я не могу представить, чтобы у них был пункт в законе, в котором считалось нормальным сражаться на смерть.
За исключением того, что Гален больше не подчиняется законам.
К счастью, Рейна качает головой.
— Пока не вымотаются настолько, что не останется сил ненавидеть друг друга. Ненавижу, когда они так делают.
Похоже, ее напрягает многолетний опыт наблюдений за подобными стычками.
Но я вижу другое: их сражение и борьба — это не ненависть друг к другу. Они не пытаются убить друг друга. Они хотят перенести внутреннюю боль в физические удары. Эта борьба — разговор. Понимание. И надо надеяться, исцеление.
— Ты уже устал, пескарик? — усмехается Тораф, обхватывая своими крепкими руками шею Галена в удушающем приеме.
Гален быстро перекидывает его вперед и отправляет на спину. Тораф с силой отталкивается.
— Ты, верно, нахлебался соленой воды, — наступает Гален, — чтобы нести такой бред.
Тораф делает Галену подсечку, сбивая его с ног, и потасовка переходит в партер на полу. Стоило мне задуматься, сколько еще это будет продолжаться, как старшая Сирена делает шаг в столовую и подтверждает то, кем он является, нотками власти в своем голосе:
— Хватит уже. Поднимайтесь.
Тораф встает на ноги, отходя от Галена, который неохотно уступает.
— Да, Ваше Высочество. Простите, Ваше Высочество, — сквозь одышку выдавливает Тораф. На его лице нет и намека на сожаление.
Хотя, даже Гален выглядит огорошенным.
— Извините, король Антонис, — говорит он поспешно. — Я не знал, что Вы здесь.
Король Антонис. Отец моей матери. Мой дедушка. Боже!
Антонис удовлетворенно кивает.
— Мне так не кажется.
Мама переступает через обломки посуды, и обнимает своего отца.
— Спасибо, что прервал. Я уже заскучала. Было же очевидно, что никто не победит.
Мама иногда бывает такой пижонкой. Гром подмигивает Галену, который пожимает плечами.
— Что привело тебя на сушу, отец? — спрашивает мама. — Кроме этого развлечения, конечно.
— У меня есть новости, — говорит он. — Тораф любезно согласился сопроводить меня сюда.
— Какие новости? — в один голос спрашивают Гален с Громом.
То, что Галена заинтересовали хоть какие-то новости из мира Сирен — уже хороший знак. Он не готов отказаться от него, даже если и думал так прежде.
Антонис направляется к гостиной. На этом моменте я замечаю, что он натянул пару плавок Галена — и они грозятся соскользнуть к его лодыжкам.
— Полагаю, это сооружение создано для сидения?
Мы следуем за ним, рассаживаясь на угловом диване, и только Рейна садится на колени к Торафу. Мы все поворачиваемся в сторону моего деда. Кстати, мне пока не привычно думать о нем в таком ключе.
