И Эмма руководит ей.
Налия вздыхает, и Гален понимает — она узнала белую точку в центре стены. Сирены с окраин Арены отчаянно устремляются к центру, забыв о трибунале и обо всем, кроме своей безопасности. Легион морской живности окружает Арену, успешно перекрывая выходы и любые другие возможности для отступления.
Гален не может решить, гордится он Эммой или злится на нее, когда она покидает защиту своего отряда, появляясь на Арене верхом на касатке. Оказавшись на расстоянии трех хвостов от Галена, она отпускает своего сопровождающего.
— Возвращайся к другим, — говорит она ему. — Со мной все будет в порядке.
Гален решает гордиться. О, и он полностью ослеплен ею. Она коротко ему кивает, заставляя его улыбнуться. Поворачиваясь к толпе глазеющих Сирен, она заявляет:
— Я Эмма, дочь Налии, истинной принцессы Посейдона.
Гален слышит шепот "полукровка", но он звучит скорее с восторгом, чем с ненавистью или отвращением. Еще бы он так не звучал. Все видели демонстрацию "дара" Паки. Эмма же просто развенчала его на ровном месте.
Она дает время Арене переварить услышанное, занимая царственную позу, подхваченную от Рейны. Шок проскальзывает сквозь ропот толпы. Кто-то не может отвести глаз от затмившего все полчища рыб, но большинство же не может оторвать глаз от самой Эммы.
Спустя мгновение, она подносит палец к губам — человеческий жест, призывающий к тишине. Похоже, Арена понимает, о чем она просит.
— Я пришла сюда свидетельствовать в пользу королевской семьи. И как видите, у меня есть кое-какие доказательства, которые могу быть пересмотрены, — она делает жест рукой в сторону своей коллекции хищников, роящейся поблизости в ожидании ее дальнейших указаний.
Когда Джаген отделяется от толпы и направляется к Эмме, Гален встает между ними.
— Тебе не рады здесь, полукровка! — рычит он.
Гром присоединяется к троице на центральном камне. Толпа окружает их со всех сторон.
— Ты сам настоял на ее появлении здесь, — говорит Гром. — Не ты ли, никого не спрашивая, требовал, чтобы Тораф привел полукровку?
— Так значит, ты Джаген, — Эмма скрещивает руки. — Это из-за тебя весь этот цирк. Где же Пака?
— Паке не о чем говорить с мерзкой полукровкой, — выплевывает Джаген. — На деле, никому здесь не о чем с ней говорить! — он оглядывается на растущее кольцо зевак. И мало кто выражает ему поддержку.
Эмма отступает назад, кивая. Пробегаясь взглядом по окружившей их толпе, она говорит:
— Это правда. Я полукровка. Налия — моя мать. Мой отец, человек, мертв. И как по мне, присутствовать мне здесь или нет, должна решать не одна Сирена, а все.
