Андрею стало не по себе. Ночной кошмар с готовностью всплыл из памяти. Вадик Фоменко, который за минуту превращается в мумию. Огромные пустые глазницы…
— Это кто тебе рассказал?
Машка слегка смутилась.
— Подруга одна, мы с ней в музыкалке учимся.
М-да, подумал Андрей. Как обычно, источник — надежней некуда. И сказал уверенным голосом:
— Фигня все это. Не было в раздевалке никаких трупов. Мы там с Анькой вчера сидели — ну, с моей одноклассницей.
— Да, а что вы там делали? — Машка жадно уставилась на него.
— Тебе еще рано знать, — зловеще сказал Андрей. — Ладно, мне идти надо.
— А вы под ливень попали?
— Ага, но это уже под утро. Намокли и по домам разошлись, — Андрей, не дожидаясь новых вопросов, сделал прощальный жест и быстро зашагал со двора.
Машин на улице было мало — после дефолта их поток основательно поредел. Денег на бензин не хватало, и железные кони понуро стояли в стойлах. Особенно несчастным выглядел «москвич» в соседнем дворе. Может, у хозяина не было гаража, а может, просто не дошли руки — как бы то ни было, шедевр советского автопрома ржавел под открытым небом. Осенью на него осыпались листья, зимой на крышу ложился снег, весной — соцветья с ближайшей вишни. А летом машину покрывала вездесущая пыль, которую суховей приносил с городских окраин.
Андрей вышел на остановку, где сорняки пробивались сквозь трещины на асфальте, и посмотрел в ту сторону, откуда мог бы появиться автобус. А мог и не появиться — график движения по точности напоминал гороскоп. Табличка с расписанием на столбе (реликт еще советских времен) смотрелась как тонкое издевательство. Андрей больше надеялся на маршрутку — одну из бешеного стада «газелей», которые иногда с победным лязгом проносились по городу.
К его удивлению, из-за поворота показался «икарус» — огромный, желтый, с «гармошкой». В лобовом стекле отражалось солнце, из-под днища вырывался зловонный дым. Натужно хрипя, автобус подрулил к остановке, и Андрей шагнул в последнюю дверь. Внутри было почти пусто. Бомжеватый мужик с бледно-синей «татуировкой» равнодушно смотрел в окно, дальше дремала сухонькая старушка (узор не видно под рукавом). Зато имелся кондуктор — приземистая хмурая тетка с красноватым узором. Сразу было понятно, что с этой лучше не спорить. Андрей достал из кармана мелочь и небрежно махнул рукой, показывая, что талончик ему не нужен.
— Бери, бери, — пробурчала тетка, — тут контролер на линии.
Андрей пожал плечами и взял. За окном лениво проплывали деревья, посвежевшие после вчерашнего ливня, обшарпанные киоски и разбитые тротуары. Мелькнуло кафе «Миллениум» — название было написано с двумя орфографическими ошибками, а у входа, несмотря на дневное время, кучковался народ. Вывеска «Ломбард» в торце хрущевской пятиэтажки пикантно смотрелась в сочетании с надписью «Слава КПСС», которая была выложена красными кирпичами и, благодаря этому, успешно сопротивлялась хищному натиску демократии.
