Поздоровавшись, Ларион говорит:
— Хлеб-соль вашей милости!
— Садись с нами откушать, — приглашает Фроська добродушно.
— Спасибо. Я уже позавтракал.
Ларион подходит к мальчику и, тихо погладив корявой рукой по головке, говорит с усмешкой:
— Э-ка, славный подросток! Годка через два-три, глядишь, по хозяйству помогать будет.
— Шустрый он у меня.
— Вот тебе лиса гостинец прислала, — говорит Ларион, подавая мальчику два молодых, свежих купыря.
Илюшка, вскочив, прыгает от радости.
Мать благодарно улыбается Лариону, а он, вытащив из-за пояса топор, садится на траву по другую сторону родника.
— А я все в лесу шлялся, — начинает он, доставая трубку и кисет. — Несчастье у меня случилось.
— Какое же? — спрашивает Фроська.
— Да вот телка заблудилась. Хожу, хожу, никак не могу найти. Боюсь, как бы совсем не пропала.
— Это жаль.
— То-то и есть, што жаль.
Кончив еду, Фроська стряхивает с подола крошки в воду и крестится, а Ларион, покуривая, с особым вниманием смотрит на нее.
Откуда-то доносится журавлиный крик.
— Курлы, курлы! — подражает им Илюша, убегая к речушке, скрытой ольховым кустарником.
— Забавный мальчонка, — смеется Ларион, показывая белые зубы.
Беседуют о погоде, о будущем урожае. Вдруг мужик переводит разговор на себя:
— Так-то вот… да. Живу я, можно сказать, ничего, сносно. Хозяйство имею настоящее: лошадь, корову, телку, три свиньи, полтора десятка овец. Не обидел бог. А только вот управляться не могу. Дочурке всего три года. Куда ее сунуть? А тут рабочая пора подходит. Не разорваться одному…
— Да уже это как есть, — соглашается Фроська, задумчиво перебирая пальцами запону.
Молчат. Мужик снял картуз. Копна рыжих волос, освещенных солнцем, кажется огненной.
— Тебе, Фроська, замуж надо бы выходить, — затянувшись, нарушает он молчание, выпуская изо рта дым вместе со словами.
Для Фроськи становится ясно, к чему клонит Ларион, — она вся загорается.
— Куда уж мне с двумя ребятишками-то…
— Полно-те. Баба ты еще молодая — в соку. Чего зря свой век заедать. А дома-то, поди, всякие притеснения терпишь…
Взглянула на мужика недоверчиво, но, встретив его глаза, сейчас же потупилась. Как будто всерьез говорит. Дома действительно плохо. Все в семье косятся на нее и обидные слова говорят, хотя она работает больше других. Ребятишек ее обделяют пищей, а самой ей даже никто лаптей не подковыряет.
— Так как же ты думаешь насчет этого, а? — помолчав, пристает Ларион, отгоняя рукой слепня.
— Да и сама не знаю…
