Санкт-Петербургский бал-маскарад [Драматическая поэма] | страница 46



     А говорят еще такое:
     Я - первый большевик на троне.
И Меншиков, скажите, большевик?
     Что ж, прав, наверное, язык.
А те, антихристы, собрали царство
И возродили к славе государство,
Где всяк пригрет был, по Христу,
      И верил в светлую мечту.
А днесь во власть вошли иные гости,
           Отрывши чьи-то кости,
      Вновь возвели тебя в цари,
Чтоб с именем несчастного творить
      Всего святого поношенье
      И государства разоренье!»
«Отречься от престола, что же есть,
Как уронить достоинство и честь?
     И в малодушии убогом
     Нарушить клятву перед Богом?» -
             Ареопаг изрек.
 «И разве покарал его не Бог?» -
«Рядится он в мундир, как оборванец...» -
«Костей недостает.» - «А, может, самозванец?»
«Нет, это вздор какой! Признайся небесам, -
Вскричал царь Петр, - по чести, сам!»
«О Государь! Не помню хорошенько, кто я, -
           Тот закачался стоя. -
Оставив бренные останки на Земле,
Душой я все носился в звездной мгле,
Как ангелы, в лучах зари сверкая,
     И, мнилось, достигая Рая.
А ныне я низвергнут в некий гроб
          Средь царственных особ.
Кто я? Ужели Николай Кровавый?
Иль мученик? Не надо мне мишурной славы
             Последнего царя,
      Когда кровавая заря
Нависла вновь, как в годы грозовые,
Над бедною, униженной Россией!»
           «Жена-то хоть твоя?» -
«А дети чьи?» - «На них-то кровь моя...»
«Да кто ж комедию разыгрывает с нами? -
Царь Петр прорезал небеса очами...
       В смятеньи возникает Хор:
      «Ах, что провидит взор!»
У райских врат сидел старик суровый,
         Глаза воздев по-совьи,
     Ночей не ведая, ни дня,
     У Рая вечная возня.
Властители, стяжатели, прелюбодеи,
Раскаявшиеся - поверить ли? - злодеи -
     Все тщатся в Рай попасть,
Когда их ожидает Ада пасть.
И снова шум. «Ну, нет покоя! -
Апостол заворчал. - Ах, что такое?»
Прислужник Люцифера Асмодей,
Иль Ариман, принес мешок костей
      И бросил, как попало.
      Но некто в нем восстало.
«Кого привел?» - спросил апостол Петр.
«Последний русский царь!» - ответил черт.
«Он разве не отрекся и не сгинул?
Зачем же откопал? - апостол кинул
     На беса удивленный взгляд. -
           Унес бы прямо в Ад!»
Мешок весь засветился, как экран на сцене,
И царь живой возник на некое мгновенье.
«Что, чудо воскресенья?» - оробел святой.
И тут два ангела, сияя красотой
       В полете вдохновенной,
Не ведая преград во всей Вселенной,
       Сошли из высших сфер:
Архангел Михаил и Люцифер;
Ведь падший ангел - ангел света,