– Тебе удалось поговорить с отцом? – спросила я.
Арсен покачал головой:
– Не позволили. Но… мы с мистером Ароновским, хозяином цирка, нашли ему адвоката… это… – Он порылся в карманах и протянул нам визитную карточку. В ней значилось:
Арчибальд Дж. Найсбит
Адвокат.
– И что сказал тебе этот Найсбит? – спросил Шерлок.
– Пока ничего, – вздохнул Арсен и прилёг на кровать. – У меня встреча с ним почти через час, и надеюсь что-то узнать, но… когда выбежал сегодня утром, так нервничал, что не взял с собой никаких денег…
Он помолчал, глядя в потолок, заложив руки за голову.
– Ну и дела! – не удержалась я, глядя на Шерлока.
Он не выглядел обеспокоенным, пожалуй, только очень сосредоточенным. Казалось, перебирает что-то в уме, соображая, на чём же остановиться.
– Арсен, я должен задать тебе один вопрос, – вдруг решительно заявил он.
Люпен не дал ему закончить:
– Это сделал не мой отец.
– У меня нет причин сомневаться, но… факт тот, что твоего отца арестовали в тот момент, когда он спускался по водосточной трубе недалеко от гостиницы «Альбион».
Люпен закрыл глаза и не шелохнулся.
– Отсюда вопрос: что делал твой отец на водосточной трубе?
Последовало долгое молчание, нарушаемое только тиканьем часов, которое с каждой секундой становилось вся громче и тревожнее.
Наконец Люпен заговорил. Но так тихо, что мы с Шерлоком ничего не расслышали. Он опять замолчал, а потом вдруг произнёс:
– Ну, хорошо! – сел в кровати и посмотрел нам прямо в глаза, сначала обратившись к Шерлоку, потом ко мне.
– Лучше сразу скажу вам всё. Вы ведь мои друзья, не так ли? Но должны поклясться… Должны поклясться мне, что ни за что на свете никому не скажете.
Мы дали ему честное слово.
Я почувствовала, как меня обуревают самые разные чувства: жалость, гнев, изумление, и едва не расплакалась.
– Думаю, что мой отец – вор, – неожиданно произнёс Люпен. Но поскольку ни я, ни Шерлок не возразили и никак не отреагировали на эти слова, он добавил: – Я уже давно догадываюсь об этом. Только так можно объяснить нашу жизнь… – Он обвёл жестом комнату. – Может быть, для вас это ничего не значит, не стоит и половины ваших домов, но для меня, выросшего в цирке, на улице, это настоящая роскошь.
Арсен поднялся и прошёлся по комнате.
– Поначалу я думал, что нас содержит моя мать. Она, знаете ли, богата. – Нервный жест выдал его волнение и желание отогнать неприятную мысль. – И живёт очень даже неплохо. – Он усмехнулся. – Её семья категорически отказалась принять моего отца. Так и не простила ей, что она полюбила циркового артиста! Бродяга, ни на что не способный… вор!
