Садлуцкий оживился и, не скрывая любопытства, спросил:
— И с Карпатами там познакомились?
— На всю жизнь запомнились. Под Тернополем ран нахватал. Долго тогда колдовали надо мной врачи. Три раза санитары из операционной в мертвецкую носили. Да не дался ей, старой… Выкарабкался. Списали по чистой. Все, отстрелялся, думал. Но грянул Февраль, и партия направила к солдатам: большевиком в шестнадцатом стал… Выходит, еще повоевать придется.
— Надо будет — повоюем. Во мне можете не сомневаться, — отчеканил Садлуцкий. — Я подписался служить честно. Верю, ваша власть твердая. Твердая и справедливая.
Замолчал, задумался. Комиссар тоже ушел в себя. Вспомнил последний разговор с председателем Самарского военно-революционного комитета В. В. Куйбышевым. Поздний вызов к нему не удивил. Такое и прежде случалось не раз. Валериан Владимирович приступал к делу без предисловий:
— Товарищ Блюхер! Ревком решил послать вас в качестве комиссара вооруженного отряда в Челябинск. Мы только что получили задание из ЦК от товарища Ленина и остановили свой выбор на вас. Поручение чрезвычайно ответственное. Дутов, захватив Оренбург, отрезал Среднюю Азию от Центра, сейчас дутовские отряды окружили Челябинск и тем самым создают угрозу движению продовольственных поездов на запад, к Москве и Петрограду. Центральный Комитет принимает меры по ликвидации челябинской пробки. Посылаются отряды из Петрограда и с Урала. Нам поручено выделить не менее 500 человек с артиллерией из революционных полков и вновь созданных рабочих отрядов. Вы в качестве комиссара должны обеспечить эту важную операцию[1].
И вот уже отряд вторые сутки в пути. В Уфе к самарцам присоединилось еще 400 красногвардейцев. До Златоуста ехали без особых препятствий, но едва перевалили в Азию — на станциях появились казаки. Выручила бойцов отряда сметка комиссара. Он загодя распорядился сделать на вагонах надписи: «Демобилизованные». Проинструктировал, как следует вести себя. Блестяще справлялся со своими обязанностями командир отряда бывший капитан артиллерии В. К. Садлуцкий. Обычно угрюмый и неразговорчивый, он быстро находил на остановках общий язык с железнодорожным начальством и старшими казачьих застав. Как видно, действовал и блеск офицерских погон.
…Блюхер, развернув газету, придвинулся к Садлуцкому, прервал затянувшееся молчание:
— Послушайте-ка, до чего договорился Дутов. Хочет свою казачью федерацию строить. Казаки-де — особая ветвь великорусского племени и должны считаться нацией.
