— Да я вам истинную правду говорю! Мне совет нужен — как дальше быть. Что-то здесь нечисто.
— Вопрос непростой, — гость словно невзначай зацепил вилкой пустую бутылку. — Тут разговор долгий может получиться.
Магазин был давно закрыт, а занимать спиртное у соседей не хотелось. Баловнев извинился, завернул в газету литровую банку и побежал на опорный пункт.
— Местного производства, — сказал он, вернувшись. — Есть еще несознательные элементы. Переводят продукты питания на всякие непотребные цели.
— Я бы сказал, вполне приличная вещь, — сообщил гость, произведя дегустацию. — Чем-то напоминает шотландское виски. Сюда бы еще пару капель бальзама…
После этого он принялся подробно излагать историю винокурения на Руси, начиная со времен Владимира Красное Солнышко. Разговор о инопланетянах удалось возобновить только после шестой рюмки.
— Так, значит, кроме вас их никто не видит? — хитровато прищурясь, спросил писатель. — Стран-н-но.
— Еще бы не странно. Ну, если бы только один раз — могло и померещиться. Но видеть их каждый день…
— А тень у них имеется?
— Имеется.
— Значит, не черти!.. За это и выпьем!
Писатель нетвердой рукой нацелил вилку в гриб, уронил его на пол и стал сбивчиво объяснять, как несправедлива к нему критика и какие прожженные бюрократы засели в редакциях и издательствах. В конце концов он принял Баловнева за гостиничного администратора и фальцетом заявил:
— Мне «люкс» с видом на горы! Снимите с брони, вам говорят!
— Пошли, — сказал Баловнев, подхватывая гостя под мышки. — «Люкс», не сомневайся. Только с видом на сарай.
Рано утром, пока гость еще почивал, наполняя дом громоподобным храпом, Баловнев в присутствии двух заспанных сторожей, приглашенных в качестве понятых, вылил весь самогон в выгребную яму и оформил протокол по надлежащей форме. Сторожа, хорошо знавшие своего участкового, даже не пробовали отговорить его от этого кощунственного мероприятия, а лишь осуждающе трясли головами и печально вздыхали.
Затем он вернулся в дом и, используя свой богатый профессиональный опыт, принялся будить писателя. В конце концов суровый массаж ушей и ватка с нашатырным спиртом возымели свое действие — стеная и болезненно морщась, гость оделся. По пути на вокзал Баловнев снова заикнулся о своем деле.
— Вы это серьезно? — писатель остановился.
— Вполне. Чего ради мне вас разыгрывать?
— Да, да, я понимаю, — в голосе писателя послышались заискивающие нотки, свойственные людям, вынужденным помимо своей воли общаться с буйнопомешанными. — Только что же вам посоветовать… Случай, знаете ли, уникальный…
