«Мы хотим видеть и знать», — вырвалось у нашего Руководителя. «Отныне, — продолжал наш друг, — те из вас, кто еще не постиг смысла и цели праведной жизни, получат последние уроки. Праведная жизнь не подразумевает никакого аскетизма, отшельничества и уныния. Она исполнена радости и веселья, из нее навсегда изгнаны печали и страдания».
Затем, перейдя на шутливый тон, он сказал: «Вы только что выразили желание видеть и знать. Выраженное желание — это исполненное желание. Когда я смотрю на вас, мне на ум приходит стих из вашей Библии: «Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них».
Вы не раз слышали эту фразу и считали ее простой игрой слов, не пытаясь вникнуть в ее истинный смысл. Ваша основная ошибка в том, что вы относите учение Христа в далекое, неясное прошлое, окружаете его ореолом мистики и таинственности и связываете со своей посмертной жизнью. Вам следовало бы осознать, что каждый человек может применить его учение в своей повседневной жизни, здесь и теперь.
Мы хотим, чтобы вы нас правильно поняли. Мы вовсе не утверждаем, что Иисус Христос символизирует тот уровень или обстоятельства жизни, до которых не поднимался ни один пророк или провидец других времен и народов. Мы останавливаемся на Его жизни столь подробно, потому что вы с ней лучше всего знакомы. Нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что жизненный путь Иисуса — наглядное подтверждение Его учения. Было бы кощунством приписывать автору Нагорной проповеди и Притчи о блудном сыне умозрительную догму искупления первородного греха, на которой столетиями базировалось христианское мышление.
Создатели христианской доктрины отвлекли последователей Иисуса и его учения от практического применения и изучения Божьей силы. Они подменили его позднейшими толкованиями Апостолов; они не осознали, что закон, на котором это учение основано, является точной наукой, которой все мы можем овладеть и которую мы познаем на собственном опыте.
Жители Востока всегда придавали решающее значение научному обоснованию своей религии. Тем самым они ударялись в противоположную крайность. Таким образом, и Запад и Восток считают религию сферой чудесного и сверхъестественного. Запад увлекается чисто этическими вопросами, а Восток — сугубо научными. Так оба они отгораживают себя от истинной духовности.
И буддистскую, и христианскую монашескую жизнь с ее изоляцией, аскетизмом и удалением от мира нельзя считать панацеей. Она далека как от истинного духовного просветления, так и от совершенной, мудрой жизни, какую вел Иисус.
