Задержавшись лишь для того, чтобы бросить взгляд на Роуз и убедиться, что багаж на месте, Мэри приподняла юбку и бросилась следом за грабителем. Перехватив взгляд старшей сестры, который Роуз за много лет научилась понимать без слов, она осталась около пожитков, а Лили с Камелией, нерешительно потоптавшись, припустили за сестрой. Казалось, Мэри бежала быстрее, чем когда-либо в жизни, но ее сердце трепетало от ужаса. В этой сумке находилось самое важное для всех четырех, все то, что могло доказать деду их честность и родство. Без этих документов у сестер не оставалось никакой надежды, без них они навечно застряли бы в этом огромном, гадком, совершенно незнакомом городе, не зная, куда деться и к кому обратиться за помощью. И она обязана вернуть саквояж!
Ее сестры находились позади, совсем близко. Камелия, самая быстрая из сестер, уже почти догнала Мэри, но жилистый разбойник все равно был еще быстрее. Обогнув угол какого-то дома, она увидела, что вор находится впереди уже на расстоянии полуквартала, и с мучительной безнадежностью осознала, что схватить его не удастся…
На расстоянии в несколько ярдов перед убегающим вором, о чем-то беседуя, стояли двое мужчин. Предприняв последнюю отчаянную попытку, Мэри закричала:
– Остановите его! Это вор!
Обернувшись, мужчины взглянули на девушку, но не сделали ни шагу, чтобы поймать грабителя, а Мэри уже знала, ощущая боль в сердце, что будущее сестер исчезает прямо на глазах.
Сэр Ройс Уинслоу вышел из игорного дома и несколько раз небрежно покрутил тростью, украшенной золотым набалдашником, прежде чем поставить ее наконечник на землю. Будучи весьма привлекательным зеленоглазым блондином, которому едва за тридцать, он не казался тем человеком, которого можно было бы встретить выходящим из игрового заведения, притулившегося среди доков. Его широкие плечи обтягивала тончайшая шерсть элегантного синего сюртука от «Вестона», отполированные туфли на ногах были явно работы «Хобби»
[1], а отлично сидящие палевые панталоны вкупе с белоснежной сорочкой, небрежно повязанный галстук, незамысловатая часовая цепочка с брелоком, явно сделанные на заказ, выдавали в нем богатого человека с утонченным вкусом. Только родной брат Фиц мог знать, как часто его можно было застать в этом месте, да и то, по словам самого Фица, «на дурака».
– Да уж, Гордон, в веселенькое ты меня втянул испытание, – проговорил сэр Ройс, поворачиваясь к юнцу, появившемуся следом в дверном проеме.
