После, ещё несколько часов я пропадаю в сетях, в надежде выловить Веронику. Она то ли спит, то ли занята иными делами, меня даже укол ревности пронзает. Что в её жизни может быть важнее меня?
В итоге вновь звоню Стёпке и иду к нему. Серый возле дома занимается машиной, хотя, чёрт возьми, он всегда занимается ей. Русая голова выглядывает из-за открытого бампера, рука, сжимающая отвёртку, приветливо машет мне.
Тётя Марина, мать Стёпки и Серёги, усаживает нас пить чай с вишнёвым пирогом, который испекла сама. Мать у моего друга вообще приветливая, любящая сразу всех людей на планете, поглощённая собственным садиком во дворе, а также готовящая всякие вкусности из ягод и фруктов. Серый, вероятно, в неё пошёл.
А вот отец у Стёпки наоборот, часто ворчал, слова из него не вытянешь. И характер его подтверждался вытянутым лицом, острым носом и тонкими губами. Такими я себе часто представлял фашистов.
За ленчем мы беседовали в основном о девчонках, впрочем, о чём ещё могут говорить ребята. Хотел дорассказать о вчерашней выходке опарыша, но разговор сразу пошёл о слабом поле. В общем, в тот день, мы решили опять с ними погулять, но до тех пор, пока они не позвонили и не вышли в сеть… неплохо бы порубиться в какую-нибудь игруху.
Компьютеры стояли и в комнате Серого и в комнате Стёпки, машины соединялись локальной сетью, поэтому мы немедля ушли в сетевую стрелялку, и день пролетел незаметно.
Прервала меня лишь мама, позвонив и строго спросив:
— Андрей где?
— Наверное, от меня скрывается, — усмехаюсь.
— Он хоть ел утром?
Я пожимаю плечами, поглядывая на прицел в центре монитора, и отвечаю:
— Ну конечно, не пойдёт же он к друзьям на голодный желудок.
— Не задерживайся, — последнее извечное напутствие всех мам.
И снова монстры-монстры-монстры!..
Мы лежим со Стёпкой во дворе и смотрим на облачное небо, затягивающееся сумерками. Серый куда-то смотался, тётя Марина в нескольких метрах от нас окучивает розы.
— Ну что? Будем выискивать девчонок на сегодня? — спрашиваю.
— Думаешь, стоит? — задумчиво говорит Стёпка, жуя стебелёк, кажется, тимофеевки.
— Не знаю, уже поздно, но погулять с ними недалеко от дома можно было б.
— Ты этого хочешь?
— Ну, — я кошусь в сторону тёти Марины и снижаю тон. — Блин, Стёпка. Я всю ночь думал о Веронике. Ты видел её глаза?
Тут я соврал. О глазах Вероники я думал половину времени, остальную половину я очковал, что завтра проснусь снова в двадцать третьем июле.
— Видел, — беззаботно вздыхает Стёпка, глубоким взглядом сквозь очки изучая облака.
