Пока Михаил, сломя голову, несся по коридорам к кабинету ректора, почему-то вспомнилось, как он получил письмо из Академии. Тогда юноша, только закончивший школу, как и многие другие, считал ВПА выдумкой. Но после сдачи экзаменов выпускника вдруг вызвали в кабинет директора, где его ждал курьер в форме мышастого цвета. Он вручил Михаилу украшенное сургучной печатью письмо древнего вида. С надписью: «Совершенно секретно. Допуск А-02. После прочтения уничтожить».
Прочтя письмо, он некоторое время пребывал в недоумении – уж не чья-то ли это дурная шутка? Однако курьер заверил его, что нет, никаких шуток. И Мишка, тогда еще Мишка, задумался – такой шанс упускать было бы глупо. Он согласился. С тех пор не раз проклинал все на свете – учили в ВПА очень жестко, даже жестоко, примерно половина курсантов гибла в процессе обучения. Зато выжившие становились специалистами очень широкого профиля, могли занять любой пост в Империи в кризисный момент и справиться. Хоть в армии, хоть на гражданке.
Сам Михаил больше всего тяготел к тактике малых разведывательных операций и очень надеялся, что по окончанию попадет в КВИБ-2 – комитет внешней имперской безопасности. К сожалению, он мог только написать рапорт о своем желании, а дальше начальство будет само решать, куда направить выпускника.
В приемной он козырнул секретарю Томилина, отставному флотскому кавторангу, списанному по ранению. Тот проверил карточку курсанта и, ничего не говоря, махнул в сторону обшитых кожей двухстворчатых дверей. Михаил незаметно выдохнул и вошел.
* * *
В ожидании вызванного курсанта Виктор Петрович прокручивал в голове состоявшийся пару часов назад разговор со своим бывшим однокурсником, адмиралом Романцевым. И тихо матерился про себя – как же достали эти желающие вернуть все на старые рельсы. Ну почему они не понимают, чем это чревато? Но не понимают, просто не желают понимать.
– Толя, твой Николай совсем зарвался, неужели ты не понимаешь? – тихо спросил директор КВИБ-1, устав доказывать аксиомы.
– Это ты не понимаешь, – не менее устало отозвался адмирал. – Он – мой сын! И этим все сказано.
– И что с того? У нас всех есть дети, но мы почему-то не создаем тайных обществ, идущих вразрез с законами страны.
– Значит, вы недостаточно любите своих детей! Почему мой сын не имеет права получить все, чего я достиг? Почему?!
– Да потому, что убогие дети великих отцов чаще всего губят все достижения этих самых отцов, – раздраженно потер виски Томилин. – Он получит твои деньги, чего еще? Дорожку бархатом выстелить?..
