— Вообще‑то я генерал. Но об этом нельзя говорить!
— Почему?
— Потому что звание мне присвоено закрытым приказом. Но тут очень запутанная история, такую без бутылки не расскажешь…
Паренек на этот раз уже внимательно считает деньги в карманах, затем бежит не к стойке, а в соседний магазин, откуда приносит поллитровую бутылку самого дешевого коньяка.
— Вот и правильно! – одобряет Григорий Александрович. – Нечего этим барыгам лишнее платить!
И выпив еще полный фужер коньяка, который заедает маленькой долькой лимона, придвинувшись к Сергею, дыша на него перегаром, спрашивает:
— Ты знаешь, кто такой Барак Обама?
— Знаю, конечно. Президент Америки.
— А слышал, что он на наши спецслужбы работает?
— Слышал, но это глупость, наверное…
— Да нет, не глупость. Я сам его и завербовал и за это получил закрытым Указом звание генерала.
— А как это было?
— Да просто. Сидели вот так, как с тобой, он тогда еще никаким президентом не был, выпивали. А когда выпили побольше, то я ему говорю: «Барак, оставь мне автограф на память», и сую ему бумажку. Он, ничего не подозревая, подписывается. А это не просто бумажка – а подписка о сотрудничестве с нашими органами безопасности! Ему позор, а мне звание генерала, но тайно, правда.
— Так ведь это недействительно…
— Действительно или нет, а он меня до сих пор помнит. Вот увидишь его – попроси для интереса показать записную книжку с русским алфавитом, в которой он русских записывает. Так там Гриша, то есть я – на самом почетном месте. Только почему‑то зараза на букву «Х» записал – прибавил какой‑то эпитет к моему имени.
Григорий допивает коньяк и заливисто смеется. Видя, что деньги у провинциала закончились, говорит:
— Хороший ты парень, интересно с тобой поговорить, но меня ждут дела государственной важности.
И, покачиваясь, идет домой.
… Таких «экспериментов» за месяц Григорий Александрович проводил более десятка, благо Москва большой город, где можно найти наивных людей. Чтобы не чувствовать, что он банально ищет, как выпить и пожрать на халяву, профессор детально записывал беседы и свои выводы. Но ему претило такое времяпровождение, хотелось чего‑то большего. И как раз, когда его мысли об этом стали совсем горькими, на его мобильный позвонила Зоя Георгиевна.
— Григорий Александрович?
— Да.
— Это Зоя Георгиевна, помните меня?
Еще бы не помнить! Когда‑то она была его студенткой, у них даже был короткий, но бурный роман, а потом, много лет спустя, став заместителем министра, она посодействовала его увольнению из вуза… Вот уж кого он точно не ожидал услышать! Но вслух проникновенно сказал:
