– Теперь я хочу помыть тебя. Ты моешь усы шампунем?
– Конечно.
– Ты доверишь это мне?
– Не уверен.
Я взяла шампунь, твердая в своем решении, не позволяя ему ускользнуть от моего намыленного пальца, пока я водила им по жестким и колючим волосам.
Дальше была адская смесь из смешков, водоворотов, и сражений, и горьких мыльных поцелуев со сладким сплетением языков. Нам пришлось остановиться, когда с полки в воду с шипением упала свеча.
– Черт! Она могла нас обжечь!
– Ты плохая девочка, Руби.
Он щелкнул языком, вылавливая свечу, мимоходом поглаживая мои мокрые ягодицы.
– Я? Это из-за тебя! Ты все это устроил!
– Ты знаешь, что бывает с плохими девочками?
– Расскажи мне.
– Они попадают в мою постель.
– Бедняжки, это так ужасно.
– Да, очень ужасно. Так ты плохая девочка?
– Ах, думаю, да.
– Тогда я немедленно должен забрать тебя в свою постель.
Раскат грома, на этот раз где-то далеко, смешивался со звуками стекавшей с него воды, когда он встал и потянулся за полотенцем.
– У нас нет времени.
Он взял меня за руку и вытащил из ванны, укутывая в полотенце, как только я наступила на пол с этими предательски скользкими лужами.
Он энергично вытирал меня, пока моя кожа не покраснела, потом вышел из ванной, завернутый в полотенце, похожий на современного гладиатора, весь состоящий из мускулов и с блестящими мокрыми волосами.
Не впервые я любовалась его видом, упиваясь им по пути в спальню, где было так же темно, как в ванной, но не только из-за облаков.
Здесь преобладала старомодная мебель из темного дерева, массивная и резная, обои темно-красного цвета усиливали эффект. Одну из стен украшали полки с диковинными статуэтками и причудливыми орнаментами, и над всем этим возвышалось гигантское распятие.
– В мамином вкусе, – объяснил Янош, отвечая на мой немой вопрос. – У меня нет ни времени, ни денег, чтобы это поменять.
Он скинул с меня полотенце и подвел к постели с темным толстым пуховым одеялом и вельветовым покрывалом. Я не знала, что я ожидала увидеть – неаккуратно заправленную кровать с одной только простыней посреди горы CD? – но тут все было иначе. Это несоответствие добавилось к моему чувству неожиданной беспомощности.
– Ладно, – сказала я, когда он приблизился ко мне. – Мне немного не по себе. Потому что… ты был зачат в этой кровати?
Он уставился на меня.
– Не знаю. Думаю, да.
– Думаешь, нам можно… может, гостиная?
Он присел на кровати рядом со мной.
– Мне правда нужно все поменять. Понимаешь, эти три года были тяжелыми. Возможно, я был немного подавлен. Берусь за что-то, не заканчиваю, теряю свое, хм, свой…
