Сердце Марка сжалось в груди. Ему казалось, что отец только что разрушил мечту всей его жизни, ведь для него этот поход в казармы сулил возможность стать рыцарем. Мальчик уже прокручивал в голове тысячу вариантов мести. И одним из самых страшных, по его мнению, было выбросить эти самые кроссовки, которые сейчас были на нем в колодец, прямо на глазах отца. Но незнакомец догадался, о чем хочет сказать сапожник.
- Хорошо, - сказал он. - Сколько стоит один час простоя твоей работы, папаша?
Быстро что-то прикинув в уме, Себастиан решил назвать непомерно большую цену, чтобы потом по реакции мужчины понять, сколько нужно скинуть.
- Пятьдесят серебряников.
- Ты их получишь, - без колебаний пообещал тот, - как только мальчик пребудет в казармы.
Этой суммы семейству сапожника хватило бы на пару месяцев безбедного существования. Но вместо того, чтобы радоваться, Себастиан раздосадовался. Незнакомец слишком быстро согласился на эту сумму. А значит, у него спокойно можно было вытрясти в два раза больше. Глава семейства понял, что продешевил сына.
Во избежание дальнейших "трат", сапожник решил идти вместе с сыном. Как ни старался он разузнать все по дороге в казармы, ничего у него не вышло. После одной фразы провожатого: "У меня сегодня жуткое настроение. Так хочется заткнуть рот кому-нибудь, кто слишком много болтает", Себастиан смирился с неизвестностью.
Так они дошли до Ратной площади, пробрались сквозь толпу подростков, толпившихся в ожидании предстать перед комиссией, вошли в казармы и пошли к кабинету начальника. Дверь открылась, и из кабинета вышел парень в забавной шапке, украшенной сухими листьями и пучками засушенной травы.
- Заходите, - сказал сопровождающий.
Все втроем они вошли в кабинет. В кабинете напротив двери стоял стол, за которым сидел председатель. Возле стены был ряд стульев, на которые им сразу предложили сесть. Кэрн сидел с важным видом и перебирал большую кипу каких-то писем. На его вытянутом лице читалось раздражение. Он скользнул взглядом по одежде марка и, обратив внимание на кроссовки, он спросил:
- Это твои ботинки?
Отец сразу дал знак сыну молчать.
- Да, это моего сына. Они называются себастьяновки, - с довольной улыбкой пояснил он.
- Твоего сына зовут Саша?
- Нет, Марк.
- Тогда пошли вон, - с досадой проговорил Кэрн. Все это ему уже осточертело. Вот уже два часа к нему приводили разных чудаков со всего города.
Себастиан мгновенно понял, что если ничего не сказать про утреннего гостя, то он не получит даже тех обещанных денег, ради которых они сюда и пришли.
