Увы, у Картье-Брессона не нуждаются в «писарях». Меня сажают перед машинкой для крепления уголков коробок. С половины восьмого утра до половины шестого вечера.
Я не раз падаю в обморок: «Эй, Жаннин, очнись!» После четырех месяцев работы я однажды, почувствовав себя плохо, обратилась (впервые) в медпункт.
– Лучше? – спросила меня медсестра.
– Да, – ответила я, припудриваясь.
Мне стало настолько лучше, что, пропустив обеденный перерыв, я ушла и заказала себе еду в бистро. И спокойно вернулась домой:
– С меня хватит!
– Что скажет тетя?
Мадам Пуссен обиделась. И дулась на нас три месяца.
– Я поищу что-нибудь другое!
Где? Объявления в Paris-Soir печатаются не для слепых. Газета выходит к шестнадцати часам. Надо приходить заранее, следить за появлением продавцов. Нас собирается человек пятьдесят: девушки с впалыми щеками, старухи, которые выглядят еще печальнее! Заглянув в рубрику «Работа», надо садиться в метро – я чаще вскакиваю на велосипед, – чтобы оказаться первой у работодателя. Странно, но, как бы я ни спешила, меня всегда опережают. Словно другие претенденты сговариваются с газетными торговцами! (Понадобились годы, чтобы это понять.) После множества неудач я наконец становлюсь «помощницей секретаря» в фирме пишущих машинок. Денег не платят, но дают уроки (редкие) стенографистки-машинистки. Два месяца на этом месте, и я ухожу, получив кое-какие зачатки секретарской работы.
Утром и вечером сажусь в метро вместе с толпой учеников и шутников.
– Бьюсь об заклад, ее зовут Николь!
– Нет. Сюзанна!
– Может, спросим?
– Мадемуазель, у нас пари, как вас зовут?
Я называюсь, едва шевеля губами, но в глубине души польщена. С ухажерами надо подождать.
И вот мне четырнадцать. Я выгляжу на шестнадцать и горжусь этим. Я смешиваюсь с толпой безработных, изучающих «Табло» на улице Шато д’О.
«…Личная секретарша… Явиться в 9 часов…»
Утром нас сто пятьдесят, за порядком следит полицейский. Меня сопровождает мама. Работодатель, импресарио, посредник по случаю, который явно интересуется… моими ногами.
Он берет меня на 800 франков и на следующий день объявляет:
– С вашими ножками я вижу вас скорее манекенщицей… или танцовщицей!
