Он собрался отчитать меня за хамское поведение, даже сдвинул на переносице брови, отчего лицо его стало негодующе-осуждающим, но сдержался – в конце концов, не мог же он показывать перед новым предметом неземной страсти негативные стороны своей натуры! – Когда-нибудь я тебя отшлепаю, – шепотом пригрозил он.
– Почему? – удивилась я.
– Потому что ты невыносимая и нахальная девчонка.
– О, я спрашивала тебя, не почему ты меня отшлепаешь, а почему ты это сделаешь когда-нибудь, а не сейчас, – усмехнулась я.
Он оглянулся на Лизу и пожал плечами.
Лиза же явно куда более была озабочена моим сообщением, чем нашими детскими ссорами.
– Как это произошло? – спросила она, едва Лариков исчез на кухне.
– Вот вернется барин, – не пошла я на контакт, – я все и расскажу тогда…
Раз уж у меня нет возможности избавиться от твоего общества, хотелось добавить мне, но это было бы чересчур.
Человек же не виноват, что родился таким красивым, правда?
* * *
Я закончила рассказывать, что произошло, когда мы были у Барышникова. Рассказывала я очень подробно, гордясь тем, что мне, в отличие от Ларикова, есть чем заинтересовать слушателей.
Лариков мой рассказ выслушал хмурясь, как и приличествовало моменту, а когда я ожидала вполне заслуженной похвалы за свою наблюдательность и сообразительность, он вдруг спросил:
– А почему, собственно говоря, ты не вернулась? Тебе что, влом было потусоваться среди толпы, чтобы хоть что-то узнать? Или ты была в таком восторге от увиденного, что скорее отправилась сообщить мне об этом?
Вот гад!
Я же не спрашиваю его, какого черта он таскался за Лизой, вместо того чтобы наблюдать за барышниковским домом!
– Я боялась столкнуться с Ириной Тимофеевной, – начала оправдываться я. – Она-то торчала как раз на месте преступления! Как бы я объяснила ей свое появление в барышниковской квартире?
– Ну, если учесть, что этого ты не можешь объяснить даже мне, то тебя, конечно, можно понять, – развел руками Лариков. – Вот так и прокалываются, Сашенька! Я бы еще понял, если бы ты сказала, что тебе было страшно…
– Но мне действительно было страшно!
Я вскочила. В конце концов, нельзя же вот так опускать человека перед восхитительно-презрительным ликом этой красотки!
– И не надо напоминать мне о том, что я еще, как ты изволишь выражаться, «слишком маленькая», чтобы смотреть на трупы! Да, я испугалась! Можешь теперь обвинять меня в профнепригодности, если тебе так хочется!
Я встала и направилась к двери. Обида душила меня, хотя я понимала, что его упреки справедливы – я была обязана найти способ там остаться и все узнать!
