А уважали, видно, старика на заводе: пока сидели за столом, уставленным закусками, не раз в дверь звонили. Петр Иванович смешно крался на кухню, приказывал себе: «Тсс!»
— Не верят, охламоны, старику Ливандову! Ведь просил: айда, ребята, всем цехом ко мне домой, погуляем по-человечески. Нет, им надо непременно на сцену, с цветами, с речами… А я еще есть, есть я еще! — подмигивал молодо Анне, наполняя рюмки домашней наливочкой. — Эх, Липа, Липа, — вздыхал, — не забыла. А медок-то инда пригарчивает! Давно не едал такого. Значит, транзистор Триша? — хохотал оглушительно. — Не поехала тогда со мной, на великую стройку не поехала. Отец-мать не отпустили: мол, прясть надо, холсты белить… «Зачем, зачем вы, люди злые, вы их разрознили сердца», — пропел озорно, поднял рюмку. — Выпьем, Аннушка, за любовь!
Анна догадалась подарить старику вырезанного недавно из полешка лосенка. Лежал он, свернувшись, на широкой ладони именинника.
— Будто живой, греет он мне руку-то, — растрогался старик. — Неужели сама? — поцеловал Анну по русскому обычаю троекратно.
— Вот чего не хватает туристу моему, сына так величаю, нисколько дома не живет, вот чего ему не хватает — простоты, — проговорил задумчиво. — Ах, какой ты мне приездом своим подарочек преподнесла! Никуда не отпущу! Живи сколько надо! Ведь земляки мы! А это поболе, чем родичи!
Незаметно бежало время. А к вечеру уже договорились земляки вместе в деревню уехать. Анна так расписала пустующий целыми днями свой домишко, памятные Петру Ивановичу с детства лесные закоулки, воздух, настоенный на запахах соснового леса, что окончательно было решился старик попроведать родные края. Решился, а в глазах тревога припряталась-притаилась. Заметила Анна: была какая-то причина для тревоги этой, спрашивать не насмелилась.
А чуть позже все и объяснилось.
Уж когда забыли они, перестали опасаться юбилея в заводском клубе, затрезвонил звонок.
— Тольша, наверно! — обрадовался старик. — Не забыл, сынок!
Опережая хозяина, кто-то ключом открывал дверь.
— Ой, вы дома? Как хорошо! А я испугалась, думала, нет вас! — услышала Анна женский голос.
Петр Иванович, будто чего-то испугавшись, пятился в комнату.
— Деда! — кинулся ему на шею внук. — А мы уже завтра полетим! На настоящем самолете! Правда же, папа?
— Да, попрощаться мы к вам, — смутилась вдруг женщина и внимательно посмотрела на Анну.
В дверях, не решаясь шагнуть дальше, топтался рослый мужчина. Анна подумала, что это и есть сын Петра Ивановича, «Тольша», но старик вдруг резко сказал новоявленной гостье:
