Когда и тот и другой увидели меня, оба бросились в мою сторону. Из разрозненного гвалта, порыкивания, попискивания и верещания я выделил две основные мысли.
Рыкун: «Рыкун проснулся. Хочет есть. Там еда. Еда детёныша. Еда Рыкуна. Пришёл. Увидел клатра. Клатр не ест и не пускает Рыкуна. Клатр говорить, что это еда его хозяина».
Ленивец: «Пришёл маленький лесной зверь и хочет съесть припасы хозяина. Я его не пускал. Не прогонял. Так как это зверь хозяина».
Улыбнувшись роящимся в моей голове мыслям животных, я подошёл к оставленному запасу мяса и, взяв один из кусочков, отдал Рыкуну. Подобрав второй, я передал его Ленивцу-клатру со словами:
«Молодец, хорошо охранял, — и, обратившись к ним обоим, сказал: — Мы вместе. Не драться. Помогать друг другу».
На что Ленивец вполне покладисто согласился:
«Я буду присматривать и за маленьким лесным зверем, — и, посмотрев на него, добавил: — Хоть он мне и не нравится».
«Смотри-ка какой! Не нравится ему, видите ли. И ещё странно: Ленивца я понимаю гораздо лучше, чем Рыкуна. Отчего бы это? Уж не от того ли, что структура энергетических линий в области его головы гораздо более сложная, чем у Рыкуна?»
Внимательнее разглядывая того и другого, я обратил внимание, что энергоструктура Ленивца гораздо более насыщенная и плотная, чем у Рыкуна, особенно сложной она была в области головы животного.
«А не означает ли это более высокую ступеньку развития одного относительно другого? Видимо, да. И не означает ли это ко всему прочему, что Ленивец гораздо разумнее, чем хочет казаться. Нужно к нему присмотреться повнимательнее. Интересно, как выглядит структура другого разумного существа, человека или кого-то на него похожего? Чтобы было с чем сравнивать». Я задумчиво посмотрел на своего нового знакомого, открывшегося мне с такой необычной стороны.
Пока я рассуждал, Рыкун тоже отметился в нашем разговоре.
«Стая — это хорошо. Рыкун всегда жил один. Было трудно. Клатр хорошо следить. Лучше Рыкуна или детёныша. Хорошая стая».
Рыкун подошёл к кучке мяса и, выбрав из неё ещё один кусок, отнёс его Ленивцу, признавая его членство в нашей маленькой группе. И я понял, что верещащего гвалта, который несколько минут терзал мои уши, уже больше не будет.
Сам я есть ещё не хотел, хотя времени прошло с предыдущего моего обеда уже достаточно. Поэтому с едой я решил повременить, оставив мясо лежать на камне.
Разрешив вопрос своего пропитания, я перешёл к выделке кожи змеи. Первым делом я проверил, высохла ли она. Убедившись в недостаточности этого, насобирал и наскоблил с коры ветви сухой древесной трухи и засыпал ею внутреннюю сторону просыхающей кожи. По идее, как я понял, она должна была вытянуть остатки влаги из неё. Далее мне останется только хорошенько отскоблить и размять кожу, и всё — это большее, что я мог сделать с нею в настоящих условиях.
