Я уже собрался бежать, как и ранее советовал мне Рыкун, вспомнив его последнее напутствие…
«Почему это такая здравая мысль не пришла мне в голову раньше?» — удивленно подумал я.
… Но не успел. Змея сначала свернулась в некое подобие пружины, а потом, резко распрямившись, метнулась в мою сторону длинным и стремительным прыжком-полётом. При этом её раздвоенный хвост расправился и превратился в подобие крыльев, позволяющих змее парить над поверхностью.
Я сделал шаг в сторону от этого необычного и странного летящего на меня змея, плавно выхватил Клык на одном непрерывном и каком-то тягучем движении и в точно выверенный момент рубанул змею где-то позади головы, точно там, где почувствовал средоточие её жизни, в самое уязвимое место.
В этот момент окружающая жизнь нагнала меня, и я услышал щебет каких-то птиц, падение пролетевшего мимо меня тела и осознал, что те движения, совершённые мной, уложились всего в несколько долей секунды. И самое главное, я проделал всё это так быстро, на таком автомате и с таким точным расчётом, что сам себе поразился: «Не может такого быть». Но, посмотрев под ноги, сказал:
— Хотя — нет, может.
И тут ко мне пришла мысль выглянувшего из-за моей левой ноги Ленивца: «Хорошая еда». И он обошёл вокруг лежащей на коре змеюки.
Я тоже последовал его примеру и обошёл эту лесную рептилию. Правда, рептилия ли это, ещё оставалось под вопросом, летающих змей я, если честно, не видел. Большая и толстая при жизни, сейчас она представляла собой огромную распластавшуюся тряпку. Что меня очень заинтересовало, так это её шкура, на вид прочная и эластичная.
«Хорошо бы её снять и хоть как-то выделать. Много на что тогда можно будет использовать полученный материал. Да и с едой Ленивец прав. Вроде не чувствую того, что она для меня как-то опасна».
Обдумав всё таким образом, я пока оставил змею здесь и пошёл посмотреть на того осьминога.
Едва подойдя к нему, я заметил сильнейший энергетический фон тёмно-серого цвета, того же, что был и у тумана, наступавшего на меня. Исходил он от пластин, расположенных вокруг туловища этого небольшого монстра. Рассмотрев их получше, я понял, что они покрыты небольшими шипами, которые и создают этот фон.
Я насчитал девятнадцать пластин, правда, две из них были треснуты посередине, а одна полностью разбита в мелкую крошку. Свойства этих костяных штуковин были не очень понятны, но, сопоставив их с количеством бросков, сделанных мной у озера, я понял, что попадал именно в эти места и раздробленная пластина, скорее всего, последняя, та, в которую я запустил самый большой камень.
