– Да. Я не буду больше докучать ему.
– Он идёт на поправку. Мой отец сражался с ним плечом к плечу, пока он не ушел в Алтутон. Я тоже знавал его – как-то на турнире он знатно проучил меня – сломал три ребра тупым мечом, но не о том речь. Ты говоришь, что приехал от Ульрики Мельдфандской, и я вижу клеймо на гарде твоего меча. Да и конь подкован на её дворе, как мне сказали конюхи. Но я так же знаю, что у Танкреда был приёмыш – некий сирота из квартала изгоев, и ты не отрицаешь этого. Ты знаешь Руо. И у меня есть вопросы к тебе.
– Спрашивай.
– Мы получаем самые разные вести. Ты первый приехавший, кто видел всё своими глазами. Скажи мне – разве графиня Мельдфандская примирилась со своим младшим братом?
– Не думаю, – покачал головой Тахиос, разделавшись с вепрятиной и переходя к пирогу. – Я привез ей книгу, написанную Барахом – герцогским архивариусом. Там написана вся правда о Танкреде. Мира не будет.
Ланкр откинулся на спинку своего сиденья и подвигал челюстью.
– Мы люди герцога, а чувствуем себя так, как будто нас бросили посреди озера на льдине. И надвигается шторм. Попомни мои слова, парень – надвигается шторм и всех нас может смыть с этой скалы, как крыс. Ты знаешь, как умер Гильом? Ты должен знать.
– Я знаю, – Тахиос единым духом опорожнил кружку и с грохотом поставил её на стол. – Танкред убил своего брата, когда тот собирался возвращаться с охоты. Выследил и убил всех, кто был тогда с ним, я свидетель.
– Ты рассказал Ульрике? – тяжело спросил Ланкр. – Про то многие болтают, но, говорят, за теми у кого слишком длинные языки по ночам приезжают люди Танкреда.
– Она читала книгу.
Комендант хрустнул пальцами.
– Почему тогда герцог отпустил тебя?
– Он не знал, что Барах пишет что-то втайне от него. А когда он убил архивариуса, я узнал, – перед глазами Тахиоса всплыло лицо Дахаты. «Библиотекарь сказал, что книга у него в сундуке, с двойным дном…» – узнал, где он прячет свою летопись.
– Тогда ты – клятвопреступник, утаивший от своего господина, – голос Ланкра преисполнился презрения, но своей позы комендант не изменил, и глаза его смотрели так же проницательно. – Что скажешь? Стоит ли нам отослать твою голову обратно? Кому бы ты хотел – графине или герцогу?
– Танкред отпустил меня по своей воле, а Ульрика не нанимала. Я был свободен, когда брал книгу, и ты не имеешь права обвинять меня в чём бы то ни было.
– Почему же она отпустила тебя? Разве ты не пригодился бы как свидетель по весне, когда начнет собирать недовольных?
