– А вы защитите меня от… – дева помедлила, словно опасаясь говорить.
– От чего? – нахмурился капитан.
– От оборотней.
– Что? – бенорты подались к ней точно гончие псы к лани. – Что вы слышали об оборотнях?
– Я – видела. – Алвириан по очереди оглядела их суровые лица. – Белый огромный медведь разгромил трактир «Секира Трайна» под стенами Алтутона. Все в округе говорили, что они идут с севера.
Капитан дёрнул себя за бороду.
– Значит, и до столицы добрались… – потом осекся и махнул рукой. – Пойдёмте. Остановитесь в доме у Эдна, трактир занят моими людьми. Там и поговорим.
* * *
Тахиос сидел в комнатке, располагавшейся на третьем этаже, чтобы он не вздумал попытаться бежать через окно, и вертел в руках толстую иглу, которой можно было чинить одежду из меха. Судя по постукиваниям доносящимся слева, в соседней комнате сидел Лийнос и пытался таким образом связаться с юношей. Сирота потянулся, отложил иглу и подошел к окну. Сквозь толстое стекло он рассмотрел искаженный двор и галерею, опоясывающую четвертый этаж. При известной ловкости и снаряжении, забросив кошку, с третьего этажа вполне можно было перебраться на четвертый, но что это даст? К тому же, кошки у него нет, и нет никакого желания раскачиваться на тридцатифутовой высоте, с риском упасть на обледенелые камни.
Тахиос смотрел и думал, что, в принципе, выбора у него не было. Какой-нибудь вольный барон мог уже быть кровником Танкреда стараниями Дэла, Байлы и Броуги, а потому прикончил бы его без размышлений, либо, приняв за шпиона, сдал бы той же Ульрике. Как поступит она? Прочтёт книгу Бараха и поверит ему? Станет удерживать как свидетеля убийства Гильома? Посоветуется с мужем и вздёрнет месяца через три, когда трава зазеленеет и многие вассалы соберутся под стенами Шёрнкаля?
Какой-то горловой вскрик за окном привлек внимание сироты. Приглядевшись внимательнее, он увидел, как длинная тень взлетает на внешнюю стену и струится вниз. Не веря своим глазам, Тахиос с усилием распахнул окно и по пояс высунулся наружу. Почему не бьют тревогу? Ему почудилось? Сладкий ветер запершил у него в горле и, отшатнувшись, откашливаясь, прикрывая рот ладонью, юноша инстинктивно понял, что часовые уже мертвы. Торопливо обвязав нижнюю часть лица платком, он заколотил в дверь руками и ногами.
– Эй! Нападение! Нападение! Что-то проникло за стену!
– Что ты орешь, недоумок! Прекрати или я зайду и сверну тебе шею!
Тахиос не прекратил. Он услышал, как торговец тоже бросился к окну и громко выругался непонятными резкими словами.
