– Сукин ты сын, Тахи, когда твоя тётка помирала, так и говорила всем, кто пришел: был, мол, у меня быстроногий паренёк, а с тех пор как умыкнули его в замок, так и весь вышел.
– Мне понравилось, как вы обошлись со степняками, – меж тем говорил владеющий землями на самом юге – у границ с Анриаком и со степью барон. – Вы можете стать истинным правителем дома Наорков и всего Бенорта, проявив свою волю, а можете поддаться своим чувствам и приказать перебить всех.
Зал замер, прислушиваясь к вою ветра за ставнями и голосу этого человека.
«Самая долгая ночь. И никакого рассвета. Ты видишь рассвет, Белон?»
– Тогда друзей у вас не останется, эти волки, – рыцарь пренебрежительно кивнул в сторону людей Байла и Дэла, – принесут вам только головы мертвых, а смерть порождает смерть. Враги, окружающие наши земли, возрадуются. Я же предлагаю вам свою дружбу. И верность.
– В обмен на помилование…
– Я ничего не нарушал! – ещё раз громко сказал барон. – Я, Белон из Гвеллаха, не сражался, и боги знают об этом.
– Да, ты ничего не нарушал. Но эти люди… они теперь твои люди, раз ты вступаешься за них…
– Они могут стать вашими, ваше величество. И расскажут о вашей мудрости лучше, чем трупы. Они не дадут понять себя превратно.
– Каковы же твои условия, Белон Красивый?
– Все, кто хочет уйти – пусть уйдут. Все, кто хочет присягнуть – присягают. Так мы отделим зерна от плевел и будем точно знать, кто наш враг и смело посмотрим ему в лицо.
Сирота переступил с ноги на ногу и увидел, что топчется в крови. Она собиралась огромными лужами по всему залу.
«Сейчас он посмеется ему в лицо и прикажет стрелять из арбалетов. Оставшихся в живых четвертуют на Призамковой площади. Я не хочу на это смотреть».
Непослушными пальцами он отстегнул меч от пояса.
– Воровку? Да? А нам она сказала другое.
– Сказала что ты к блуду её склонял, приёмыш.
– Еле она тебя удержала.
– Я гуляю, где хочу, то-то же.
– Что ты думаешь об этом, Ланье?
– Я ухожу, – сказал Тахиос достаточно громко, чтобы на него все обратили внимание.
В чертоге Наорков повисла тяжелая, недоумённая тишина.
– Что? – переспросил Танкред, не веря своим ушам.
– Я говорю: довольно. Сегодня я спас тебе жизнь, убив троих. Первый воин, граф Кранглех и этот наёмный убийца – они лежат там. Все их видели. Я спас тебе жизнь и я больше не приёмыш. Я ухожу.
Ланье собирался что-то сказать, что-то быстрое и лживое, чтобы выправить положение, но сирота посмотрел ему прямо в глаза и мажордом поперхнулся словами.
