Избранные произведения. Том 3. Между-мир | страница 48
Никто из сидящих вокруг костра не произнес ни слова. Кохома и Логан с небольшой опаской обменялись коротким поддерживающим взглядом и рукопожатием.
— Все это, — наконец медленно отозвался вождь Сэнд, — может быть так, как ты говоришь.
Оба великана явно с облегчением вздохнули.
— Но мы не располагаем теми своеобразными знаниями, которые есть у вас, и имеем свое собственное объяснение нашего существования.
Он посмотрел на Ридера и кивнул. Шаман поднялся. На нем было церемониальное одеяние с нашитыми кусочками меха, с блестящими коричневыми, красными и оранжевыми нашивками и головной убор, украшенный птичьими перьями — теми, что они оставляют при линьке в Высшем Аду. И у него был, конечно, топор, которым он размахивал, когда поднялся. Раскачивая им, как дирижерской палочкой, Ридер поведал историю о происхождении мира.
— Вначале было семя, — он произносил это напыщенно, нараспев. Слушатели внимали с благоговением. Они слышали эту легенду тысячи раз, но не теряли к ней интереса. — И это было не большое семя, — продолжал шаман. — Однажды пришла мысль о воде и семя пустило корни в Дереве-эмфол. — Опять это слово, подумала Логан. — Оно росло. Его ствол стал сильным и высоким. После этого оно выбросило несколько ветвей. Одни из них превратились в Колонны, на которых держится мир. Другие видоизменились и превратились в два ада, которые заполнили мир. Появились бутоны, бессчетное количество процветающих бутонов. Мы — отпрыски одних таких бутонов, фуркоты — других, пиперы, которые до сих пор лежат в грибницах, — отпрыски совсем других почек. Семя процветает, мир процветает, мы процветаем.
Кохома сдвинул и приподнял колени.
— Если это таки если вы верите, что мы пришли с планеты, совсем не похожей на вашу, то как же все это объяснить с помощью вашей концепции?
— Ветви семенного дерева широко распространились, — ответил шаман.
Из круга послышался одобряющий ропот.
— А что если одна из ветвей была пересажена на другую часть этого Дерева? — спросил Кохома.
— Оно бы погибло. Каждый отросток знает свое место на ветви.
— Тогда вы можете понять нашу ситуацию, — продолжал Кохома. — Ведь то же самое верно и в отношении нас. Если мы не возвращаемся на собственную ветвь — или в семя, или в дом, или в свое место — мы, безусловно, тоже погибнем. Не могли бы вы нам помочь? В свою очередь мы сделаем для вас все, что в наших силах.
Логан и Кохома старались придать своему лицу совершенно безразличное выражение, пока деревенские жители обсуждали между собой их положение. Кто-то подбросил в костер дров. Он загорелся ярче, зловеще вспыхивая искрами. И клубящийся дым лениво поднимался столбом, устремляясь ввысь и вился вокруг краев дверного занавеса, проникая в щели. И теплый дождь не мешал ему.