— Тебя ведь обчищали и раньше, — сказал я. — Ты не мог не знать, что она собирается сделать. Я думаю, тебе нравится, когда тебя обкрадывают. Ты от такого тащишься.
— Неправда, — защищался обиженный Богом Фуад. — Я просто решил, что приглянулся ей, и она мне тоже очень понравилась, и я подумал, может, позднее приглашу ее, и все такое, ну, после работы… Потом увидел, что денег нет, и понял, что виновата девушка. Я не дурак: знаю, что дважды два — четыре!
Мы одновременно кивнули, не говоря ни слова.
— Я сказал Фатиме, но она не стала ничего делать, и тогда я пошел к Жоа (так она себя называет, но имя не настоящее, она сама мне сказала), и она здорово разозлилась, и говорит: «Я в жизни ничего не украла!» Я сказал: «Но я знаю, что ты виновата», а она сердилась все сильнее и сильнее, потом вдруг вытащила из сумочки бритву, и тогда Фатима ей сказала: «Ну-ка, положи обратно, жалкий ишак того не стоит, нашла с кем связываться!» Но Жоа еще здорово злилась и стала наступать на меня со своей бритвой, и тогда я убежал оттуда и стал везде разыскивать вас, ребята.
Жак в изнеможении прикрыл глаза и потер веки.
— Сейчас угадаю: ты хочешь, чтобы мы заставили ее вернуть тридцать киамов. Какого черта мы обязаны помогать тебе, Фуад? Ты идиот, олигофрен. По-твоему, мы должны сейчас идти разбираться с психованной вопящей дикаркой, которая размахивает лезвием направо-налево, только потому, что ты не способен сам о себе позаботиться, да?
— Не пытайся объяснить ему, Жак, — сказал Махмуд. — Бесполезно: все равно, что стараться прошибить стену лбом! — На самом деле он употребил арабский эквивалент этого выражения «Ты говоришь повернувшись к востоку, он отвечает повернувшись к западу», что очень образно и точно выражает суть того, что происходило с Фуадом иль-Манхусом.
Однако Полу-хадж сегодня нацепил модик, превративший моего приятеля в героя пустынных улиц, человека действия, крутого и неустрашимого, как шериф в вестернах янки. Он покрутил усы и продемонстрировал потрясенному Фуаду ухмылку Одинокого Волка Сайеда.
— О'кей, парень, пошли. Покажешь мне твою Жоа.
— Ой, спасибо, спасибо тебе, Сайед. — Фуад суетился вокруг своего защитника и по-собачьи заглядывал в глаза. — Я хочу сказать… понимаешь, у меня не осталось ни гроша, она стянула последние деньги, то, что я накопил на…
— О Господи, хватит, заткнись, — сказал Жак. Мы встали и последовали за ними к «Красному фонарю». Я покачал головой: мне вовсе не хотелось быть втянутым, но ничего другого не оставалось. Ненавижу обедать в одиночестве! Терпение: потом мы вместе отправимся в «Кафе де ля Фи Бланш» и плотно перекусим. За исключением обиженного Богом, конечно. А пока я подкрепился парой треугольников.
