— Так что ты хочешь, Марид? Узо и рецина твоей даме? Или просто пиво? Решайте быстрей, я не могу ждать целую ночь: у меня собралась целая толпа только что прибывших со Скорпиоса греков. Их корабль перевозит полные взрывчатки ящики для революции в Голландии, парни проделали долгий трудный путь и трясутся, словно золотая рыбка на съезде котов. Морячки опустошили запасы спиртного в моем заведении! Говори наконец, что будешь пить, черт тебя дери! Вытягивать из тебя ответ все равно, что добиваться чаевых у китаезы!
На мгновение поток слов иссяк, и я воспользовался паузой, чтобы сделать заказ. Я получил джин и бингару, Ясмин стакан «Джека Дэниелса» с кока-колой. Потом Джо-Мама принялась рассказывать новую историю, и я, как коршун, следил за ней, потому что иногда, заслушавшись, можно забыть, что тебе причитается сдача. С некоторыми этот трюк проходит, со мной — никогда.
— Дай мне мелкими, Мама, — тактично напомнил я на тот случай, если хозяйка заведения слишком увлеклась и такой пустяк вылетел у нее из головы.
Джо-Мама выразительно посмотрела на меня и протянула деньги, а я отвалил ей целый киам. Могучая дама засунула чаевые в бюстгальтер. В нем хватит места для всех денег, которые я когда-нибудь видел в жизни. Выслушав три-четыре колоритных рассказа, мы опустошили свои стаканы, расцеловали Джо-Маму на прощанье и продолжили странствие вверх по Улице. Сделали привал в заведении Френчи, потом в паре других мест и, когда добрались домой, чувствовали, что набрались вполне удовлетворительно.
Мы не произнесли ни слова, даже не подумали, что нужно включить свет или зайти в ванную; не помню, когда успели сбросить одежду…
Мы лежали на матрасе, тесно прижавшись друг к другу. Я провел ногтями вдоль бедер Ясмин: ее это возбуждает. Ясмин легонько царапала мне спину и грудь: это возбуждает меня. Я, чуть касаясь, слегка щекоча, гладил бархатистую кожу от подмышек до запястья, коснулся ладоней и длинных красивых пальцев. Потом проделал обратный путь; добрался до ее потрясающих маленьких упругих ягодиц, и наконец, до нежных складок между ними. Ясмин негромко охнула; ее пальцы, словно обретя собственную жизнь, вцепились в потертую ткань под нами, потом стали ласкать соски. Я дотянулся до рук и, прижав к матрасу, распял ее. Она, будто пробудившись от сладкого сна, изумленно раскрыла глаза. Я тихонько хмыкнул и нарочито грубо отбросил ее правую ногу в сторону, потом, надавив коленом, заставил отодвинуть левую, так что бедра широко распахнулись. Стон; легкая дрожь пробежала по телу.
