— Одну минуту, — прохрипел я. Громче не получалось. — Позволь мне одеться.
Шиит только что использовал достаточно дружественную формулу приветствия, но это ни черта не значило. В одних джинсах, я доковылял до входа так быстро, как только способен. Наконец, распахнул дверь. Рядом с Хассаном стоял Абдулла. Плохой признак…
— Бисмиллах! — я пригласил гостей войти во имя Аллаха. Пустая формальность, и Хассан никак не отреагировал на мои слова.
— Абдулла должен получить три тысячи киамов, — просто сказал он, разведя руки в стороны.
— Деньги причитаются с Никки. Иди приставать к ней. Мне сейчас не до твоих нудных поучений.
Наверное, не следовало так говорить. Лицо Хассана омрачилось, словно небо перед приближающейся бурей. — Находящаяся под покровительством скрылась, — произнес он резко. — Как ее представитель, ты отвечаешь за своевременную уплату долга.
Никки сбежала? Я не мог поверить, что она способна так поступить со мной.
— Полдень еще не наступил, — выдавил я наконец. Неуклюжая отговорка, но больше ничего в голову не приходило.
Хассан кивнул:
— Мы воспользуемся твоим гостеприимством и подождем.
Они уселись на матрас и пронзительно уставились на меня. Мне совсем не нравилось выжидательно-хищное выражение на лицах дорогих гостей.
Что делать? Попробовать разыскать Никки? Нет смысла: Хассан и Абдулла наверняка уже посетили дом на Тринадцатой улице. Неожиданно до меня дошло, что исчезновение моей бывшей подружки и то, что я претерпел от Сестер, связаны между собой. Никки была их приемной деточкой, чем-то вроде любимой зверюшки. Да, что-то здесь вырисовывается, но пока я ничего не способен придумать. Ладно, оставим это. Так или иначе, придется найти и выложить три куска Абдулле, а потом уже вытащить хрустики у Никки — как только поймаю ее.
— Слушай, Хассан, — сказал я хрипло, облизывая распухшие, разбитые губы, — я могу сейчас дать, максимум, две с половиной. Ровно столько лежит у меня на счету в банке. Остальные полтыщи заплачу завтра. Больше просто достать негде.
Шиит и Абдулла переглянулись.
— Ты заплатишь мне две с половиной тысячи сегодня, — произнес Абдулла, — и еще тысячу завтра. — Снова быстрый обмен взглядами. — Поправка: полторы тысячи завтра.
Я сообразил, в чем суть. Пятьсот законного долга плюс пятьсот навара Абдулле, а остальные пятьсот — доля Хассана.
Я молча кивнул. В любом случае, выбора мне никто не оставлял. Неожиданно вся боль и злость, которую я испытывал, сфокусировалась на Никки. Я отвлекся от собственных проблем, предвкушая нашу встречу. Ах, что я с ней сделаю! Даже если поймаю ее возле мечети, наплевать! Каждый унизительный момент, каждый миг ада, через который прошел я по милости старой подружки, то, что мне пришлось претерпеть от Сестер, а теперь — от двух толстозадых ублюдков, испытает и она, поганая сука!
