Курдский пастух | страница 8
Между тем первый волк успел увлечь овцу далеко е туман; дрожа от волнения, я побежал туда и вскоре нагнал хищника, который волок свою добычу. Увидев меня, волк подошел к большой скале, подпер овцу под камень и оскалил на меня зубы. Чурка перестала уже гореть пламенем — я был безоружен, а волк смотрел на меня злыми, горящими глазами, скалил зубы и, казалось, вот–вот кинется. Хорошо, что я не растерялся. Ощупью, стараясь не путаться в движениях и в то же время не сводя глаз с волка, я начал разжигать вторую чурку и надевать ее на палку. К счастью чурка разгорелась довольно быстро, и я перешел в наступление. Увидя сильное пламя, волк отошел от овцы и ощетинился, щелкая зубами. В эту минуту раздался громкий лай — Каврэш мчался ко мне на выручку.
Положение сразу переменилось. Мой верный товарищ напал на волка, и я одновременно метнул в него камень, но к сожалению промахнулся. Тогда я опять стал наступать со своей чуркой, которая горела большим, ярким пламенем, и ткнул огнем в самую морду животного. Волк испугался. Он стремительно побежал и в мгновение ока скрылся в кустарнике, который рос на скалах. Сражение было окончено: враг бежал.
Я подошел к овце. Бедняжка дрожала от страха, и в трех местах была искусана волком. Когда мы вернулись к стаду, я сразу увидел козу, лежавшую на земле; она была разорвана волком на несколько частей.
Собрав. перепуганное стадо, я пригнал его поближе к костру. Я устал, ослабел, и ощущение голода вернулось, мучительно–сильное. Я рылся в золе дрожащим руками. Где моя картошка? Картошки не было — она сгорела до тла. Это была горькая минута, и я чуть не заплакал.
Делать было нечего, и я покорился своей судьбе. Я покормил Казрэша, отрезав ему кусок мяса от растерзанной волками козы; себе я не взял мяса и, измученный, голодный, вернулся вечером в село. Мясо я честно принес хозяину козы, которым на мою беду оказался молоканский пресвитер, Он страшно обозлился, загнал меня в конюшню и так сильно избил, что я не в силах был уйти — так и остался лежать у него в конюшне. Отец разыскал меня и с трудом привел домой.
По обычному праву пастух не отвечает за гибель скота от волков, если он не в силах был с ними — справиться или в случае нападения целой стаи. Это вполне понятно, потому что пастух не имет огнестрельного оружия. Но кулак Селиверстов как старшина общества молокан не хотел считаться ни с какими обычаями и законами. За растерзанную волками козу он потребовал — и получил — -весь мой годовой заработок—пять рублей с копейками.
