Курдский пастух | страница 12
В первый же день, очутившись в классной комнате, я с восхищением начал рассматривать развешанные по стенам картины. Чего здесь только не было! Птицы, звери и насекомые, географические карты, которых я совершенно не понимал, — все мне нравилось. Одно было нехорошо: рядом с красивыми птицами висела какая‑то непонятная и вместе с тем страшная картина. Она изображала человека, у которого был голый череп с оскаленными зубами и большими дырами вместо глаз и носа; человек этот состоял из одних костей. Мне казалось, что это портрет нечистой силы, которой нас иногда пугали дома. Впечатление было так сильно, что, проходя мимо скелета, я закрывал глаза, а по вечерам, с наступлением темноты, боялся оставаться в классе. Мне очень хотелось спросить учительницу, что означает эта картина, но по застенчивости я так и не решился спросить. Вскоре я однако заметил, что школьники не обращали никакого внимания на скелет, и это меня успокоило. Мало–помалу и я привык к нему и бесстрашно становился рядом, когда хотел полюбоваться яркими птицами на соседней картине.
В первый день, когда я возвратился домой после работы, отец, мать и вся семья с радостью окружили меня, и я рассказал подробно, что делал и что видел. Отцу все не верилось, что мне будут платить ежемесячно три рубля; он часто повторял, что по рублю в месяц и то хорошо. Но вот прошел первый месяц моей службы — учительница позвала меня и дала три рубля. Писать я конечно не умел, и за меня расписался ученик старшего отделения — Щетинин Никифор. Передавая мне деньги, учительница сказала, чтобы я купил себе хороший пиджак и шапку — тогда она примет меня в школу, где я буду учиться с другими учениками. Отец согласился купить мне более приличную одежду, но учиться не позволил, думая, что, когда я поступлю учеником в школу, мне перестанут платить жалование. Мне купили старые брюки, шапку и большой, не по росту, пиджак; в этом костюме я уже меньше выделялся в классе, чем в своей старой, оборванной одежде. Потихоньку от отца я поступил в школу учеником и занимался чрезвычайно усердно, исполняя одновременно обязанности сторожа. Учительница показала мне, как чистить обувь и производить разные домашние работы. Я охотно исполнял все работы в ее доме, и она всегда была довольна мною. Несмотря на мой новый костюм, молоканские мальчики не хотели сидеть в школе рядом со мной; они говорили, что я слишком грязен. Пришлось учительнице посадить меня на отдельную парту.