– Да я ничего против Илоны не имею, – принялся защищаться Шимон. – Наоборот, я ценю её! Хочешь, когда она вернётся, прямо в лицо ей скажу это?!
– Может быть, Шимон, такой поступок для тебя и подвиг, но не надо из пушки по воробьям стрелять. Я верю, что Илона знает, где искать и как искать. Просто чувствую, нам повезёт и точка! Ладно, пошли в музей.
Но Илона не дала долго «отдыхать» своим подчинённым и машина вскоре снова наматывала километры прожаренных солнцем израильских дорог.
– Сейчас нам надо проскочить Эль-Халиль,[19] – поделилась добытыми сведениями Илона. – За городом есть малоизвестная, но проезжая дорога в Эть-Геди, что на берегу Мёртвого моря. Оттуда прямо по побережью до горной развилки Мецада.
– Ага, – отозвался пришедший в себя Ярослав с заднего сиденья. – В этой Мецаде, как я понял, на развилке стоит камень и на нём надпись: налево пойдёшь – ни хрена не найдёшь, направо…
– Не ёрничайте, Ярослав, – Оборвала его Илона. – Именно там в последнее время происходили мелкие землетрясения. Именно там, в заливе за полуостровом Эль-Лисан были обнаружены на дне обгорелые камни городских стен. Наши учёные полагают, что это те самые камни, оставшиеся от Содома и Гоморры.
– Значит и в нашем деле без Содома и Гоморры никак не обойтись, – не сдавался Кузнецов.
– Ну, будет тебе, – одёрнул его Шимон. – Илоне родственник дал, я полагаю, точные координаты поиска, и мы обязательно чего-нибудь найдём!
– Какие там точные, – хмыкнула девушка. – Пойди туда не знаю куда, найди то, не знаю что. Но найдём обязательно! Я тоже это чувствую.
– Ваши бы слова да Господу Богу в уста, – проворчал Ярослав, но больше возражать не стал.
Холмы Иудейской пустыни ближе к Мёртвому морю постепенно превращались в скалы, только ни одного кустика рододендрона, ни стрелок пустынного осота нигде не было видно. Иудейская пустыня была прообразом народа этой страны когда-то уничтоженной, но искусственно возрождённой к жизни.
Причём, большинство населения возрождённой страны разговаривало либо на запрещённом русском, либо на идише. Мало кто из правоверных евреев знал настоящий иврит. Впрочем, с лёгкой руки Голды Мейер во всех школах иврит был уже давно включен в обязательные программы обучения, но современный иврит был ничуть не похож на давно забытый и почти утраченный еврейский язык. То же касалось и арамейского, на котором большинство населения Израиля разговаривало две тысячи лет назад в годы распятия Христа.
