— Да, конечно, — заверила его мисс Климпсон. — Мой дорогой отец любил повторять, что я могу выжать из заварочного чайника все, на что он способен. Секрет в том, чтобы постоянно подливать воды и никогда не опустошать его до конца.
— Наследство, — продолжал рассуждать Уимзи. — Что он мог завещать? Думаю, не много. Пожалуй, стоит забежать к издателю Бойза и порасспрашивать его. А может, он сам недавно получил наследство? Это должны знать его отец и кузен. Отец приходской священник — как говорится в одном из романов декана Фаррара,[25] ремеслишко хоть куда, ничего не скажешь. Вид у него и правда довольно потрепанный. Семья, скорее всего, не из богатых. И все же тут никогда не знаешь наверняка. Вдруг Бойзу кто-то завещал состояние за его beaux yeux[26] или оттого, что проникся его литературными трудами? И если так, то кому Бойз мог оставить эти деньги? Вопрос: составил ли он завещание? Хотя защита, конечно, уже рассматривала все эти варианты. Так, я снова впадаю в уныние.
— Возьмите сэндвич, — предложила мисс Климпсон.
— Спасибо, — отозвался Уимзи, — сэндвич или немного сена. Когда тебе дурно, всегда ешь сено. Другого такого средства не сыщешь, как верно заметил Белый Король.[27] Что ж, значит, убийство ради денег можно исключить. Остается шантаж.
Мисс Климпсон, которой в ходе работы в «кошачьем приюте» довелось немало узнать о шантаже, тяжело вздохнула, выражая согласие.
— Что за птица этот Бойз? — задал Уимзи риторический вопрос. — Я о нем ничего не знаю. Может, он был отъявленный мерзавец. Может, он знал о своих друзьях какие-нибудь чудовищные вещи. А почему нет? Возможно, он задумал кого-то разоблачить в следующей своей книге и поэтому его нужно было заставить замолчать любой ценой. Чего уж там, его кузен — юрист. Что, если он присвоил чужую собственность, переданную ему в управление, а Бойз об этом пронюхал и угрожал его выдать? Он ведь жил у Эркарта в доме и запросто мог что-нибудь узнать. Эркарт подсыпает Бойзу в суп мышьяк и… А, вот где неувязка! Подсыпает в суп мышьяк и сам же его потом ест. Да, не сходится. Боюсь, показания Ханны Вестлок эту версию исключают. Придется нам вернуться к таинственному незнакомцу в пабе.
Немного поразмыслив, он продолжил:
— И остается еще, конечно, самоубийство, в которое я вполне готов поверить. Для самоубийства мышьяк — совершенно идиотское средство, не спорю, но ведь такие случаи бывали. К примеру, герцог де Праслен, если только он действительно покончил с собой. Но тогда где же склянка?
