Это было довольно самонадеянно для человека в его положении. Но оказалось, это я переоценила его немощь и зря расслабилась. Он качнулся влево и боднул меня головой так, что из глаз полетели искры. Пока я приходила в себя, он перекатился, придавил меня своим весом, но на большее его не хватило: потерявшим от ранения силу рукам удержать меня не удалось. Зубами — единственным оставшимся у него оружием — он вцепился мне в плечо. Я завизжала, но была прижата к стене со скрещенными ногами, не в состоянии ни отшвырнуть его, ни отпрянуть в сторону. Жесткий деним моей рубашки не продержится долго, и тогда он прокусит мне кожу. Надо было что-то предпринять, но боль отвлекала, поскольку он, как коралловый аспид, впивался все сильнее и сильнее.
Мысленно уже подсчитывая цену моего деяния и оплакивая потерю мира и покоя, обретенных в пустыне, я горестно застонала, прогнулась и потянулась вниз, к его ногам.
Я позволила себе только одно слово шепотом «чертпобери», затем задержала дыхание, крепко закрыла глаза и рот в ожидании струи крови и стащила с его ноги жгут.
Вот и снова я это сделала, позже пришла мысль. Только на этот раз у меня не было даже именного жетона. Дерьмо!
Что заставило меня ухватиться за этот шанс? Допрашивать его до того, как он получит поддержку и защиту правосудия, — моя логика растворилась в запахе теплой крови. Логика. Все верно, я пыталась выяснить, куда он девал тела. Или было в этом еще и немножко желания убедиться в том, что я по-прежнему физически достаточно сильна и в состоянии свалить такого парня без посторонней помощи?
У меня будет много времени поразмышлять об этом. А сейчас я отползла в дальний конец фургона, где меня не могла достать кровь, все еще бегущая по канавкам ребристого пола, и позволила себе очухаться от шока средней тяжести, сконцентрироваться на дыхании и унять сердцебиение. Пользуясь тем, что рядом с машиной нет ни души, я завопила так громко, как только могла, и это немного успокоило. А затем наступило время заняться музыкой. Ненавижу музыку.
Сняв для начала напитавшиеся кровью садовые перчатки и подцепив за край топа комбинезон, я отстегнула боковой карман и вытащила мобильный телефон. Было очень важно держаться невозмутимой и контролирующей ситуацию, как будто я по-прежнему профессионал. Я прочистила горло и несколько раз прорепетировала: «Привет, Макс. Это Бриджид Куинн. Привет, Макс. Это Бриджид Куинн», пока наконец смогла говорить без запинок. Номер Макса был в памяти телефона, и мой дрожащий большой палец завис над кнопкой «Вызов», — я все еще прикидывала, в каком свете все это представлю.
