Но главным даром памяти был звук. Восхитительный колокольно-серебряный звук, с которым сильная и словно кипящая струя ударялась о дно шайки. И еще – согнутый локоть Нели Николаевны, которым та пробовала воду.
Неудачным из всех совместных с Нелей Николаевной гуляний можно было признать только один поход в Летний сад.
Они дошли почти до самого конца центральной аллеи, и тут Анна замерла перед скульптурой худого бородатого дядьки с ребенком в руках. Она исподлобья рассматривала выгнутое детское тельце, живот с вмятиной от укуса.
– Вот так и в блокаду… – отводя глаза, сказала она прерывающимся шепотом, потому что громко произнести такое посреди золотого осеннего дня и мирно гуляющей публики как-то не выходило.
Однако шепот этот Неля Николаевна услышала. Она не то ахнула, не то всхлипнула, выпустила Аннину ладонь и нетвердой походкой двинулась к ближайшей скамейке.
Перепуганная Анна стала клясться, что пошутила и ничего, ничегошеньки такого, конечно, не было и быть не могло, что это все задавака Машка, писательская дочка из первого «а», это она все выдумала, но ведь, баба Неличка, родненькая, если уж совсем вправду, то как же она могла такое выдумать, она же примерная, единственная из всей параллели уже читать умеет, а про то она случайно подслушала, когда к родителям пришли гости и все думали, что Машка уже спит…
– Не верь, Анечка, не верь… – тихо повторяла Неля Николаевна и целовала Анну в пробор, но разъяснений никаких не давала, отчего Анна с ужасом чувствовала знакомое барабанное вращенье под ногами.
* * *
У Нели Николаевны был сын Георгий, Гера. И кроме Геры, были маленькая дочь и «муж, военный командир». Но тридцатидвухлетний Гера действительно был, а мужа и дочери давно не было: командир погиб на фронте, а маленькая дочь умерла в блокаду.
Еще был у Нели Николаевны младший брат в далекой заграничной стране Болгарии, потому что их семью в Гражданскую войну разметало по свету. И этот болгарский брат был на самом деле почти греком. И Неля Николаевна тоже была по отцу гречанкой. И полное имя у нее было Неонила, такое тягучее, вмещающее названия сразу двух рек – Невы и Нила, даже с соединительным «о» посередине. И не греческое, а, бери выше, почти египетское имя.
Но все это выяснилось после того, как, подталкиваемая матерью в спину, потому что боялась незнакомой комнаты с незнакомым в ней сыном, Анна первый раз пришла в гости к Неле Николаевне.
Навстречу им шагнул высокий, сутулящийся, как подросток, мужчина с добрыми карими глазами. Гера. Руки у него были длинные, с широкими длиннопалыми кистями, и сам он был неуклюжий и, как потом, уже дома, обронила мама в разговоре с отцом, «не в себе», и, подумав, уточнила еще более непонятным: «не от мира сего».
