– Виноват, товарищ полковник. Но привычка раскрывать преступления, а не протирать галифе в президиумах часто подводит. Вот и сегодня раскрыл очередного маньяка, а на совещание опоздал, – сказал Антон.
– Капитан Голицын, что вы себе позволяете?! Вы как разговариваете со старшим по должности и званию?! Преступления раскрываются всем аппаратом управления, а не одним зарвавшимся хвастуном. Даже буфетчица, кормящая личный состав, вносит свою посильную лепту в процент раскрываемости. Даже уборщица, и та вносит!
– Да, товарищ полковник, только пули летят не в замполитов, не в уборщиц и буфетчиц, а в оперов.
– Ваша нелюбовь к дисциплине и любой идеологии всем хорошо известна. Этот спор бесполезен. Вас уже поздно воспитывать. А вот наказать еще не поздно.
– Впрочем, как и поощрить, – присаживаясь, вполголоса заметил Голицын.
– Разрешите продолжить? – спросил ранее докладывавший Дубцов. – Итак, бывший сотрудник Хряков, нанеся скальпелем несколько ударов сержанту Гусейнову и завладев его табельным оружием, скрылся из больницы.
Антона прошиб холодный пот. Хряков, когда Антон уезжал, был почти в коме. Бредил, бормотал что-то бессвязное.
Вечер, как говорили классики, переставал быть томным. На свободе оставался маньяк-убийца, вооруженный и злой на весь мир.
– Какие меры предприняты для задержания Хрякова? – осведомился Мехлис.
– Возле дома выставлено наружное наблюдение. Во всех местах его возможного появления работает наружка. Всем постам ГАИ и ППС розданы его фотографии и приметы. Все врачи предупреждены об ответственности за недонесение. Сегодня по всем каналам будет показан его портрет с обращением к населению.
– Еще какие соображения?
– Нужно объявить награду за любые сведения о нем. Большую награду. Скажем, сто тысяч гривен, – предложил Кротов.
– А где управление возьмет эти деньги? – спросил Мехлис.
– Обещать – это еще не жениться, – объяснил свое жизненное кредо Кротов.
– Все. Все свободны, – подытожил Потапов. – Дело чести – задержать этого оборотня.
Кузнецовым Николаем Ивановичем оказался пожилой, без определенного возраста и запоминающейся внешности мужчина. На нем был дорогой, сшитый далеко за пределами нашей родины костюм. Манера держаться и разговаривать выдавала в нем человека, много лет привыкшего только приказывать. Прекрасная речь, хорошо поставленный голос – всего этого так не хватало в потомственном аристократе Голицыне…
Они встретились, как старые друзья после долгой разлуки. Лена взяла его под руку, и они сели на электричку. Проехав и поговорив ни о чем три остановки, вышли и пешком направились в элитный дачный поселок.
