Но что-то в этом взгляде показалось ей необычным. Он был не таким липким и потребительским, как все, а каким-то заинтересованным, что ли.
Мужик сам по себе был очень привлекателен. Не красив (к мужской красоте Лена относилась очень осторожно и избирательно), а именно привлекателен. Большой, без залысин лоб, тонкий греческий нос, большие темные глаза, резко очерченный, волевой, если верить физиономистам, подбородок, неожиданно разделенный пополам невесть откуда взявшейся ямочкой, заметно выделяющиеся монголовидные скулы с пронзительными шукшинскими желваками. Плюс красивые, хорошо ухоженные и аккуратно уложенные на пробор волосы.
В наше время лысых, плешивых и бритых бестолковок красивая голова просто бросалась в глаза.
Все это Лена увидела и оценила в какую-то долю секунды, когда проходила мимо застывшего от удивления и восторга мужика. Она умышленно села напротив, подсознательно добивая тяжело раненного военнопленного. Но это была скорее привычка, нежели злой умысел. Лишите женщину возможности кокетничать, и она умрет, не приходя в сознание собственного превосходства над окружающим миром. Увидев огромное пятно от борща или солянки на рубашке невинно убиенного, Лена даже не стала поправлять макияж. Она глянула в пятно, как в зеркало, и убедилась, что выглядит просто супер.
А когда после обеда с Потаповым, возвращаясь в офис, Лена периферийным зрением обнаружила слежку, она лишний раз подумала про себя, какой же счастливый Антон, как ему повезло!!!
Полковник Михайлов не простил Голицыну нанесенных оскорблений и затаился.
Переговорив с верными ему двумя сотрудниками наружки из отделения внутренней безопасности, он пообещал им все блага карьерного роста и служебного продвижения, если они нароют ему хоть какой-то компромат на Голицына. И начать сбор данных посоветовал с Лены. Дескать, она теперь лицо частное, а значит, и проблем будет меньше.
Наружники не без колебаний согласились на эту сомнительную оперативную комбинацию. Одно дело – внеурочно следить за блядовитой женой банкира, а другое – за действующим сотрудником и его непростой женой, которая к тому же была под крышей у Потапова. Тот хоть и отставник, но бывших ментов – если мент настоящий, а не стебаный Нарофоминск – не бывает. Однако делать нечего. Михайлов – гнида та еще. Это имя дается по рождению, а кличка – по заслугам. И неспроста его прозвали Мехлис. Поэтому, хоть и без энтузиазма, а все-таки взялись за работу.
