Новый начальник тюрьмы Граченко по кличке Грач, в отличие от своего предшественника Курочки, который по зернышку склевал на говно активы и рассовал по карманам все, что только можно, был человеком осмотрительным и рассудительным. Он не лез в оперские и режимные разборки, а просто назначил операм и режимникам тариф. И если кто-то не укладывался, то наказывал, а если перевыполнял – поощрял. Единственной слабостью Грача были бабы. Но это здоровое увлечение воспринималось скорее как плюс, а не минус. После Курочкиного беспредела произвол Грача был мягким и ненавязчивым. Из трех пресс-хат на каждом корпусе он оставил по одной, да и те были больше страшилками, чем реалиями.
Короче, при Граче тюрьма вздохнула и зажила своей обычной ночной неспокойной жизнью. И вопросы решались, и зеки были довольны.
Только сын Грача, безумно любивший своего отца и во всем бравший с него пример, не обратил внимания на одно странное обстоятельство. Его любимая и обожаемая жена стала как-то странно к нему относиться. Работая в той же системе, что и отец, он, будучи замполитом, все время проводил на зоне и не заметил, как родной отец, бросив мать, стал жить со своей невесткой, его, сына, женой. Когда в один ужасный день сын застал жену в постели отца, он чуть не застрелился, потом чуть не сошел с ума, а позже крепко запил. Но горе было так глубоко, что залить его водкой оказалось невозможно. Бедный парень одним движением перечеркнул свое прошлое, в котором остались и горячо любимая жена, и обожаемый отец.
Вот такие шекспировские страсти кипели на Прохладной Горе.
– Итак, Лена! Вернемся к нашим баранам и их верным и преданным баранессам. Вначале немного о себе. Всю свою жизнь я честно служил системе и горжусь этим. Своей семьи у меня не было, и семью сестры я считал своей семьей. Сестру, ее мужа и моих несовершеннолетних племянника и племянницу зарезали и сожгли. Банда залетных гастролеров-гастарбайтеров. Они работали на соседней даче. А мои их подкармливали. Хозяин соседней дачи задерживал зарплату, они же на Новый год хотели ехать в свою Молдавию. Работодатель уехал за границу, а семья сестры была дома. Муж сестры был известным в городе коммерсантом. Ночью пять молдавских строителей ворвались в дом. Молотками убили мужа моей сестры. Потом на глазах у матери убили сына. Потом, изнасиловав всем сходом тринадцатилетнюю дочь, убили и мать, и дочь. После чего, забрав три тысячи долларов – все, что было в доме, – подожгли дом. Их поймали, они признались только в ограблении, а насилие, убийство и поджог отрицали. Им дали от трех до шести лет.
