Оглядываясь назад, он гордился тем, что «устоял», другими словами, не подался в юридическую школу. Переезд в квартиру подешевле позволил уйти из финансовой фирмы и сосредоточиться на коротких заказах, которые он сочетал с удаленной корректорской работой на одну адвокатскую контору. Нейт писал о беллетристике, писал острые статьи и книжные обзоры. Его язык и голос совершенствовались. Заказов становилось больше и больше. На исходе третьего десятилетия стало ясно, что он все же вымостил путь к успеху и построил карьеру независимого критика. Подтверждением такого вывода стало приглашение из одного крупного онлайнового журнала, предложившего место постоянного книжного обозревателя.
К тому времени он уже почти перестал снимать девчонок в барах (не говоря уже о метро), придя к выводу, что гораздо лучший шанс познакомиться с кем-то дают вечеринки в издательствах, куда приходят помощники редакторов, специалисты по рекламе и даже стажеры. Не все они ослепляли красотой, но зато среди них вряд ли могли попасться такие, кому бойфренд, вроде Ноя, приказал бы поставить грудные импланты. С такими, как Ной, они просто не встречались, во всяком случае, в романтическом контексте – ни в Уэслиане, ни в Оберлине, ни в Барнарде. И если они даже не читали Звево или Бернхарда – а большинство, чего уж там, их не читали, – то, по крайней мере, знали, кто это такие. («Самопознание Дзено»[24], так? Эта книга нравится, кажется, Джеймсу Вуду?»)
Плюс был еще и в том, что он чем дальше, тем больше нравился таким женщинам. Работающие в издательствах дамочки, ухоженные, стильно одевающиеся, имеющие за спиной дорогостоящее образование, обычно находили его симпатичным. И чем больше его отзывов появлялось в журналах, тем симпатичнее они его находили. Они не были такими уж отъявленными карьеристками, но зато начинали видеть его в лучшем свете, том самом, в котором и он начинал видеть себя. Он не был безработным и не испытывал хронической нехватки наличных, но зато считался молодым, восходящим, перспективным литературным интеллектуалом.
Нейт был не только рад, но и чувствовал себя так, словно наконец-то завершил в свою пользу тянувшийся долго спор. Он никогда не пользовался популярностью и всегда воспринимал такое положение как не совсем заслуженное. Он не принадлежал к тому типу авторов, которые запоминаются повышенной нервозностью и полной невзрачностью; его интерес к научной фантастике, никогда не отличавшийся особенной страстностью, достиг пика в тринадцать лет. Себя Нейт считал человеком приятным в общении и доброжелательным.
