Да, как это не странно звучит, но Пуля пришел сегодня к этому дому помогать добру бороться со злом, он пришел совершить убийство, причем беспрецендентное, зла в котором, немеряно.
Наверняка кому-то такая тактика войны за добро, злом против зла, такая философия, покажется мягко говоря не логичной. Но у Пули не было сомнений ни на грамм в правильности своего выбора. Он миллион раз у себя в голове взвешивал всю ситуацию и перевзвешивал. Он миллион раз закидывал себя сомнениями контраргументами к своей затее, он миллион раз пытался себя отговорить от этого шага, и придумать что-то взамен, какой-то другой шаг…, но не находил, и все сомнения после этого миллион раз развеивались, а с каждым таким прояснением приходила более выраженная уверенность.
В итоге, в его осознании, его план действий приобрел железобетонную логику, и теперь он действительно напоминал пулю, выпущенную в цель безвозвратно, и летящую не задумываясь, ни об обоснованиях, ни о последствиях, по уже заданной траектории…
Выстрел сделан, и поэтому Пуля через минуту, никем не замеченный зайдет в один из подъездов, одного из домов, одного из городов Украины, а через сорок три минуты выйдет в другой верхней одежде с большой спортивной сумкой через плечо, в которой он будет уносить с собой четыре только что отсеченные им человеческие головы.
В то безоблачное время, в счастливые 80-е, в эпоху заката социализма жизнь была хоть и голодная, в смысле тотального дефицита продукции, но веселая и еще беззлобная.
В одной из средних школ районного центра еще тогда Ворошиловградской области, ныне Луганской, звание самого веселого преподавателя смело можно было отдать, как ни странно, учителю по такому серьезному предмету как НВП (Начальная военная подготовка). Это был веселый и добродушный мужик, хотя иногда будучи старшим прапорщиком в отставке, он включал строгость и дисциплину для профилактики и порядка, ведь все-таки изучали военную подготовку, где дисциплина на первом месте. И когда происходило нестандартное проишествие, я уже не говорю о чрезвычайных, Иван Григорьевич, так его звали, мог быть и жестким, а его воспитательные монологи, иногда, на некоторых, даже навеивали страх.
Так вот тогда у Ивана Григорьевича были жесткие требования и к форме одежды, учеников, пришедших на его урок. Юноши, кроме значков комсомола, если ты комсомолец, и пиджаков, обязательно должны были одевать галстуки. Злостное нарушение этого правила могло привести к написанию провинившимися пояснительной расписки. Вот однажды, став новобранцем, т. к. этот предмет преподавался только в двух последних учебных годах, не привыкнув еще к новым правилам нового преподавателя, на такую расписку нарвался и Паша Куля. Пришлось написать почему он забыл дома галстук, и что впредь этого не повториться, а в конце он, как обычно, поставил свою подпись: Куля П.М., где значилась фамилия и инициалы от имени Павел и отчества Михайлович.
