– Да, – снова ответил я, опасаясь, что более пространный ответ может выдать мои чувства: я не был уверен, что сумею совладать с собственным голосом, не дам ему дрогнуть.
На пароходе раздался гонг, призывая провожающих покинуть каюты. Моросил дождь. Отовсюду доносилась словесная патетика: слова прощания, клятвы, затяжные поцелуи, даваемые впопыхах наставления… Мать льнула к сыну, жена – к мужу, друг – к другу. Расставались словно навсегда, словно это малое расставание было напоминанием о Расставании Великом. Необычайно нежный звук гонга пробежал вдруг в сыром воздухе по кораблю – от носа и до самой кормы, – словно похоронный звон.
Друг слегка наклонил голову и тихо спросил:
– Послушай, у тебя что, недоброе предчувствие?
– Да, – снова ответил я.
– Ты веришь в эти сказки?
– Нет, – решительно ответил я.
– Тогда почему же?
«Почему?» не существовало: я не верил, но боялся.
Он легко коснулся левой рукой моего правого колена, как обычно делал во время наших задушевных бесед, когда я требовал принять решение, а он противился, но в конце концов соглашался и касался моего колена, как бы говоря: «Ну хорошо, ради тебя я сделаю все, что ты пожелаешь…»
Ресницы его дрогнули. Он снова посмотрел на меня, понял, что я очень опечален, и решил не пускать в ход нашего излюбленного оружия – смеха и подтрунивания…
– Ладно, – сказал он. – Дай руку. Если одному из нас будет угрожать смертельная опасность…
Он замолчал, словно устыдившись. Мы, годами насмехавшиеся над всякого рода метафизическими выспренностями и сметавшие в одну яму вегетарианцев, спиритуалистов, теософов и эктоплазмы…
– Так что же? – спросил я, пытаясь отгадать недосказанное.
– Давай договоримся – это будет просто так, игра! – поспешно добавил он, чтобы уйти от опасных слов, в которых, однако, уже успел запутаться. – Если одному из нас будет угрожать смертельная опасность, пусть он думает о другом так сосредоточенно, что передаст ему свои мысли, где бы тот ни находился… Согласен?
Он попробовал было засмеяться, но губы его застыли, словно заледенев.
– Согласен, – сказал я.
Он испугался, что может показаться слишком растроганным, и поэтому тут же добавил:
– Впрочем, в такого рода душевные контакты на расстоянии я, естественно, не верю…
– Ничего, – пробормотал я. – Пусть будет так…
– Что ж, пусть будет так. Поиграем. Согласен?
Это были последние слова, сказанные нами друг другу. Мы молча обменялись рукопожатием. Наши пальцы сплелись в страстном порыве, затем стремительно разжались, и я быстро пошел прочь, словно кто-то гнался за мной. Хотелось обернуться, взглянуть на друга в последний раз, но я совладал с собой. «Не оборачивайся! – мысленно приказал я себе. – Довольно!»
