Все встают, шумно отодвигают стульчики, ищут и находят своих детей, наступают друг другу на ноги, каждый хочет сидеть рядом со своим ребёнком. Все обнимаются, и толкаются, и восклицают, и пересмеиваются. Меняются местами, а потом пересаживаются обратно… Одному папе стульчик маловат, для его попы нужно два, он слишком толстый. Чья-то тётя слишком торопливо уселась на стульчик, и он под ней опрокинулся. Чей-то дедушка забыл очки и сел рядом с чужим внуком. А его собственный внук, чуть не плача, ищет дедушку…
В общем, кругом шум и толкотня, и это продолжается, пока все не устроились как надо — каждый рядом со своим ребёнком. Учительница у доски в отчаянии теребит золотые локоны. Много раз она уже встречала первоклассников, но такое у неё в первый раз! Рядом с ребятами сидят взрослые, а им здесь вовсе не место! И песню спели совсем не так, как надо! Кланялись и приседали в книксене — теперь ведь никто так не делает, по крайней мере, она так думала. В классе все смеются и обнимаются, всем весело. Только ей — нет! Можно сколько хочешь хлопать в ладоши и призывать детей к порядку — никто её не слушает.
Может, учительнице лучше уйти? Или лучше остаться?
Что вообще нужно делать во всей этой неразберихе?
Про это ей никто никогда не говорил… Тут учительница садится на корточки и залезает под учительский стол, там её никто не видит… И вдруг на глаза наворачиваются слёзы… И вдруг кто-то оказывается рядом и протягивает ей носовой платок. Это бабушка! Учительница даже «спасибо» не успела сказать, а бабушка уже стоит у доски.
— Хватит уже! — обращается она ко всем. — Хорошенького понемножку! Я, конечно, старая женщина, но не глухая! Школа сейчас обрушится!
Тут же воцаряется тишина. Некоторые ребята даже прижимают палец к губам. Но не Фридер. Он удивлён. Почему это бабушка стоит у доски, это ведь место учительницы-принцессы? Где же она? Учительница, оказывается, сидит под столом, тихо как мышка, и только утирает глаза. Она что, плачет?
Учительнице нехорошо, это Фридеру сразу ясно. Может, у неё болит живот? Наверное, её надо утешить! И вот Фридер уже у учительского стола и осторожно гладит золотые локоны. Они такие мягкие… Учительница, правда, ещё всхлипывает, но уже улыбается. Хотя бы немножко.
— Высморкаться! — командует бабушка, и заплаканная учительница послушно сморкается в бабушкин носовой платок. И вытирает слёзы — им же.
— Вот так! — говорит довольная бабушка. — С этим мы, похоже, справились. А теперь…
