- Черт, - выругался Дерек. – Я не хотел его обидеть. Я просто испугался.
- Можно использовать стоп-слово, если хочешь остановить кого-то, - объяснил Ник, неожиданно почувствовав себя гораздо более уверено, общаясь с этим парнем, который, как ему казалось, повидал мир и многое испробовал. По крайней мере, он знал что-то, о чем Дерек не имел ни малешего понятия. – Кроме того, Эшли не кажется мне человеком, который просто будет причинять боль, не убедившись, что ты получаешь от этого удовольствие.
- Удовольствие! - вздохнул Дерек. – Все равно, теперь уже поздно. Он уже занят этим блондинчиком.
- Если ты действительно хочешь его, если... любишь, - робко начал Ник, - может, тебе стоит поговорить с ним.
- Я тут вертелся вокруг тебя, надеясь, что он начнет ревновать, - сказал Дерек со смешком. – Ты просто роскошен, и если ему покажется, что я могу заполучить тебя... может, он заинтересуется мной снова.
- Не сработает, Дерек, - улыбнулся Ник. – Думаю, он знает обо мне и Дамиане.
Дерек вскинул голову, встречаясь глазами с Ником, и торжествующе оскалился:
- Ты все-таки с ним встречаешься!
Ник смущенно посмотрел на Дамиана, и фотограф коротко взглянул в ответ, тепло ему улыбаясь.
- Ну да, наверное, - пробормотал юноша.
- Круто!
ДЕРЕК ткнул Ника локтем в ребра. Они стояли позади прожекторов, наблюдя, как Дамиан готовит следующую сцену.
- Чувак, ты заметил, что тебя никогда нет в кадре, когда он снимает девочек?
Ник заметил, и его беспокоила эта мысль: неужели Дамиан думал, что он не сможет держать себя руках рядом с красивыми девушками. Но пока он не был готов поделиться ею с Дереком.
- Да ладно, ничего такого.
- Эшли сказал, что этот кадр может пойти на обложку, - сказал Дерек, кивая на чувственную сцену.
Дамиан осветил пару так, что Ник не мог разобрать, что именно они делают, но смесь мужественности и женственности, золотой отблеск света на обнаженной коже, капельки пота, намек на оковы и плети, властно напряженное тело, другое, мягкое и податливое, давали много простора воображению. Ему очень хотелось быть частью того, что он видел, несмотря на то, что эфемерные эмоции, рожденные сплетением тел, были лишь иллюзией, под ними не было никакого реального основания, ничего настоящего. И все же эта иллюзия ему казалась реальностью. Она звала его, словно колдовской голос сирены, когда вспышка фотоаппарата выхватывала сцену за сценой, останавливая на мгновение колышашуюся массу шелково блестящей плоти.
