- Стоило, стоило, - уверил его Дамиан. – Но сейчас просто заберись на кровать и ползи, остановишься, когда я велю.
Ник залез на кровать, становясь на четвереньки. Свет вспышки ослепил его, и он воскликнул:
- Ты не посмел!
- О да, еще как посмел. Отличный снимок твоей задницы получился, с этой полосой через ягодицы, - самодовольно заявил Дамиан. – Только для меня, помни.
- Ну и ладно. Извращенец, - проворчал Ник, ползя по кровати дальше.
Дамиан рассмеялся от облегчения, Ник достаточно оправился от своего испуга, раз уже может шутить таким образом.
- Хорошо. Замри. Ложись на живот, да, вот так. Дай мне замерить экспозицию.
Взяв экспонометр, он направил его на Ника, оценивая уровень освещенности разных участков тела от головы до пяток, изменил установки на вспышке и снова сделал замер.
- Хорошо, так и лежи. Я все сделаю.
Ник не двигался, пока Дамиан драпировал его шелком. Он чувствовал тепло рук мужчины, когда тот время от времени задевал его, и легкую щекотку от движения ткани, пытаясь представить, как выглядит в глазах Дамиана.
Мягкий шелк ласкал его спину, руки, ногу, и Ник вздрогнул от чувственности ощущения, от мысли, что Дамиан смотрит на него, обнаженного, смотрит на отметку оставленную своей рукой.
- Отлично, теперь не двигайся, - предупредил Дамиан, отходя от кровати.
Он заглянул в видоискатель и ахнул, какой образ ему удалось создать. Как фотограф и предполагал, красный шелк подчеркивал теплый глянец кожи юноши. Игра света и тени скрывала лицо Ника, давая лишь намек на блеск его густых кудрей.
Шелк окутывал изящными складками не менее изящную фигуру, расслабленно устроившуюся в гнездышке из алой ткани. Большая часть тела Ника была скрыта, снаружи оставались только плечо и одна длинная нога, подсвеченная золотистым светом, так что глаз невольно устремлялся вдоль нее к двум идеальным полушариям, словно луны-близнецы на фоне неба, поднимающимся из шелка. Лиловая полоса, оставленная розгой была чуть скрыта тенью, так что при первом взгляде на фото зритель видел лишь обнаженное тело спящего мальчика. След от удара добавлял мрачный, но в то же время чувственный оттенок композиции, намек на опасность.
При том, что Ник был почти полностью укрыт, это была едва ли не самая эротичная фотография из всех, сделанных Дамианом. Если бы не след от розги на попе, ее можно было бы выставить в любой галерее, но у Дамиана не было ни малейшего намерения показывать ее кому-либо.
Дамиан сделал снимок, а затем велел Нику принять еще ряд поз, но ни одна из новых фотографий не поймала ту прекрасную раскрепощенность, первой небрежной позы.
