В доме — ни звука.
— Что тут поделаешь! — громко возмутился Раков и топнул ногой, — Вот же как приспичит, что сделать, так не отстанет! День, ночь — ей все одно. Говорил же, что поздно уже — какая может быть еда!.. А если человек сильно голодный, так сам придет.
Его представление сработало: приоткрылась дверь уличной пристройки, в щели образовалась высокая фигура человека, слабо подсвеченная изнутри.
— Ну слава богу! — крикнул Раков и начал быстро спускаться вниз по ступенькам.
— Что надо? — строго поинтересовался мужчина, рассмотрел кочан капусты в руках Ракова и открыл дверь пошире. — Ты кто?
— Да я сторож Лукреции, еду тебе принес, — Раков двинулся к пристройке, приподняв кочан и невидимый за ним пистолет. — Пристала — неси и неси еду родственнику… профессора!..
Он выстрелил за несколько шагов до цели. Попал в грудь. Мужчина упал.
Раков бросился в пристройку, увидел, что лежащий Исламбеков смотрит на него, в ярости разевая рот, и выстрелил второй раз в голову. Почувствовал через ткань спортивных брюк тугие брызги. Опустил глаза — кроссовки тоже оказались заляпаны. Его «глушитель» при падении треснул и валялся у самой головы Исламбекова.
Цель номер три — уйти чисто. Раков осмотрелся. Решил, что дальше хранить оружие в квартире Смирновской нельзя, кто знает, насколько вынослив его ангел-хранитель. Лейтенант решил оставить «вальтер» здесь, в пристройке, тогда в случае его обнаружения при обыске, нужно будет сильно потрудиться, чтобы связать этот пистолет с ним. Долго не размышляя, Раков переступил через тело, направился к газовой плите, и через минуту уже вышел из пристройки, тщательно прикрыв за собой дверь, для чего ему пришлось отодвинуть в сторону ноги убитого.
На улице он снял куртку, перчатки и кроссовки и только тогда вздохнул всей грудью, запрокинув голову и жадно заглатывая душную черноту неба. Сердце вдруг ударило пару раз невпопад — по ребрам, и погнало кровь эйфорическим выбросом, Раков вздрогнул и покрылся потом, накатило странное подобие восторга — бешенство и радость: у него все получится!..
Отдышавшись, он поднялся в носках по ступенькам к дому, толкнул дверь локтем — открылась. Раков взял из кучи на полу черный пиджак, надел его. Несколько секунд смотрел на брюки с поясом — пояс можно затянуть потуже, штанины, правда будут коротковаты… — и сел на табуретку снять свои, спортивные. Черная шляпа на столе притягивала взгляд, Раков взял ее в руки, понюхал внутри — воняет. Решил, что если подойдет по размеру… Подошла. Осталась последняя деталь. Раков осмотрелся в прихожей, для чего пришлось зажечь свет, и выбрал из обуви профессора замшевые мокасины, заполнив лишних два размера скомканными газетами. Загрузив свою одежду и обувь в большой пакет с надписью «Стокманн», он выключил свет. Спустился по лестнице вниз. Окунул голову в бочку с водой. Нацепил на мокрые волосы шляпу и не спеша направился к воротам. Последняя электричка на Москву уходила в одиннадцать пятьдесят, спешить ни к чему — лейтенант управился за тридцать минут.
