— Я никого не знаю, — помотал головой Санитар.
— А по номерам машин что выяснила? — спросил Бакенщик.
— По поверхностной проверке — никакой привязки к Конторе, — ответила Лукреция.
— Ясно. А как жизнь вообще? Как дочка? — Бакенщик обращался Лукреции, а подмигнул Санитару.
Лукреция заметила это и сердито ответила:
— Все не можешь успокоиться, да?.. Тебя моя дочка не касается.
— Это точно, — ухмыльнулся Бакенщик. — Меня в той групповухе не было.
Санитар вздохнул и спросил укоризненно:
— Чего нарываешься? Решил сегодня покончить с жизнью, а рука не поднимается? Твое одиночество — твой выбор. Никто из нас не виноват, что у тебя нет семьи. А могла быть, если бы ты не изменил тогда Тусе с Наташкой. Восемьдесят девятый год, я все помню. Туся была в тебя влюблена.
— Какая с ней семья! — отмахнулся Бакенщик. — С пустышкой…
— Всегда мазохистом был, — кивнула Лукреция. — Знаешь, как бегемоты метят территорию? Вертят хвостом как пропеллером, чтобы разбрызгать свой понос подальше. Ты у нас вроде бегемота — при малейшем намеке на счастье стараешься изгадить все возможности исполнения желаний.
— Да что ты про меня знаешь! — огрызнулся Бакенщик. — Со своим маникюром, богатенькими покровителями и статусом домохозяйки последние пять лет. Когда-нибудь совалась в поисках работы в бюро по трудоустройству? Выбирала в девяностом году между консьержем и уборщиком в бане? Что ты вообще знаешь о жизни отставного офицера, которому в пятьдесят шесть лет приходится на еду зарабатывать?! С хромой ногой! Охранник в хранилище музея… А я ни хрена не понимаю, кого там надо охранять! — Бакенщик стукнул кулаком по столу. — Не могу представить, что — вековой хлам и залежи гниющих полотен! Все время ищу глазами объект, которому угрожает опасность, а потом ищу предположительную угрозу!
— Прекрати истерить, — поморщилась Лукреция.
— А знаешь, что я делаю, когда не нахожу ни того, ни другого? — вкрадчиво спросил Бакенщик. — Я их воображаю!.. — он постучал себя пальцем в лоб.
— Переключайся, — кивнул Санитар на входную дверь. — Полковники пришли.
Ладова в бежевом кашемировом пальто долго осматривалась и брезгливо кривила рот, пока Бакенщик с клоунским усердием вытирал для нее пластмассовый стул своей вязаной шапкой. Выслушав потом историю предполагаемой слежки и проникновения в квартиру, Наша Таша возмущенно вскочила:
— Ты для этого притащила нас в пивнушку? Да, твоя квартира была обыскана до простукивания паркета, но только один раз — в девяносто первом, после неудачных раскопок. И все! Сколько можно повторять одно и то же?
