Девушка радостно закивала и бросилась к столу. Нашла нужную тетрадь с надписью «прятки». Тетрадь была толстой, в 96 листов и почти вся заполнена.
— Ты прочтешь начало, середину или конец? Что мне искать? — спросила она.
Крэзи-бой задумался, потом кивнул:
— Фамилия поэта Тар-ков-ский. Я прочту середину.
И заговорил низким сильным голосом, как запел:
— «Есть только явь и свет, ни тьмы, ни смерти нет на этом свете. Мы все уже на берегу морском, и я из тех, кто выбирает сети, когда идет бессмертье косяком». (Тарковский «Жизнь, жизнь» ).
— Вот, я записала, — Аглая отдала тетрадь и присела на перила террасы, подставив ладонь каплям с навеса. Крэзи-бой осторожно переворачивал страницы с цветными стихами: загаданное Аглая писала синим, а найденные потом конец или начало стихотворений — красным и зеленым.
На террасу вышла Лукреция с папиросой и покачала головой:
— Все шпионы предсказуемы. Бакенщик зимой приезжал. Сначала Маяковским долбил с выражением и пафосом, чтобы рассмешить нас, а загадал Штейнберга. Ну откуда у меня, скажи пожалуйста, Штейнберг? Ради общего развития Лайки могли бы и отступить от диссидентщины. А он теперь назло пишет ей в тетрадь частушки и поговорки.
— Зато у мамы из-за таких пряток появилось много книг со стихами, — подала голос Аглая. — Я по Пушкину и Лермонтову найду что угодно за секунду, потому что… потому что много запомнила с детства. Не верите? Запрячьте мне, что хотите из Пушкина.
Крэзи-бой посмотрел на девушку с грустью и торжественно объявил:
— Я тебе верю!
Вытащил погасшую папиросу из руки присевшей на подлокотник его кресла Лукреции и спросил:
— Она прозу читает?
— А зачем? — пожала плечами Лукреция.
— Откуда тогда такая поразительная грамотность? Ни одной ошибки. Те, кто мало читает, редко пишут грамотно.
— С десяти лет раз в неделю мой сосед по даче профессор Ционовский преподавал ей русский язык и математику. Да-да! А ты думал, что профессор ко мне клеится, а Лайку домработница только одна и воспитывала? Кстати, это он сказал, что поэзия предпочтительна при установлении правильного понимания языка. И оказался прав. Стихи — самое то для умственно отсталых.
— Не надо так говорить, — Крэзи-бой покосился на девушку. — Стихи — это образы, нужно читать прозу, чтобы…
— Чего же ты прозу не декламируешь, а? — перебила Лукреция. — Это ваша четверка придумала играть с нею в стихи. Шпарили бы прозу наизусть, глядишь, и у меня на полках стояли бы другие книги.
