— А, это туда я писала тебе! — догадалась я.
— Да, я получил все твои письма. — Он внимательно посмотрел на меня и спросил: — А ты знаешь, что я приезжал в Москву?
— Нет! — удивилась я. — А когда?
— У меня был отпуск — три дня в январе девяносто второго, — и я приехал.
— А я тогда у бабушки жила, моего отца как раз убили в то время, — пояснила я.
Пафнут замолчал, и мы какое-то время шли молча.
— А что было потом? — нарушила я тягостную тишину.
— Я отправился служить дальше. Понимаешь, надо было отомстить за моих ребят, к тому же за это хорошо платили. В общем, все это время я воевал.
— А почему ты перестал мне писать? — Я посмотрела на него в упор. Он не отвел глаз — и так мы стояли, молча глядя друг на друга.
— Я не мог. У тебя своя жизнь, у меня — война. Это несравнимо.
Мы еще помолчали.
— Кстати, а ты помнишь Ал-Фе? — спросил Пафнут.
— Аллу Федоровну, директора интерната? — улыбнулась я. — Конечно, я часто ходила к ней первое время. Она уже на пенсии. Это она дала тебе мои координаты?
— Да нет, — уклончиво ответил Пафнут, — я по твоим письмам узнал обратный адрес.
— Да, но бабушка никогда бы не дала тебе адрес этой квартиры — она тебя не знает! — насторожилась я.
— Ну проследить за Викторией для бывшего солдата не составляло труда, — усмехнулся Пафнут.
— А зачем ты меня искал? — Я еще раз внимательно посмотрела на Пафнута.
— Ты знаешь, как-то так оказалось, что у меня никого родней тебя нет. Мама погибла, ты помнишь, а отец прошлой зимой замерз, пьяный, на улице, ну туда ему и дорога… Я часто вспоминал тебя. Наши посиделки. Помнишь тот день, когда Ал-Фе отпустила тебя гулять?.. Я тебе нравился? — вдруг порывисто спросил он.
— Да, — осторожно ответила я. Честно говоря, сегодняшний Пафнут мало чем походил на первого хулигана интерната. Ушла из глаз насмешливость и подростковое желание во всем быть первым. Сейчас предо мной стоял воин — жесткий, настороженный и хладнокровный.
— А ты знаешь, кто убивал бомжей в парке интерната? — неожиданно задал он вопрос.
— Я догадалась, — спокойно сказала я.
— И не сказала ментам? — удивился Пафнут.
— Ты был один из нас, почти брат, как я могла тебя сдать, да меня удавили бы в первую же ночь где-нибудь в сортире…
— А я думал, ты скажешь, что любила меня, — усмехнулся он.
— Понимаешь, любовь — она разная бывает. Тогда я любила тебя, а потом ко мне пришла другая любовь, и вчера я проводила ее, потому и напилась. А вообще-то я замужем. Правда, с мужем жить больше не хочу, боюсь его пьяного…
