— А киевские котлеты здесь есть?
— Как можно? Конечно! — ответил официант.
— Ну вот, тогда котлету и мороженое шоколадное.
— А что вы будете пить?
— Лимонад, — ляпнула я и в тот же момент поняла, что сморозила глупость. Лимонад — вот дура! Так по-детски ответить, когда почти на всех столах бутылки шампанского.
— Пожалуй, можно вина, — важно поправилась я.
Андрей расхохотался, а официант бесстрастно спросил:
— Белое или красное? Сухое, полусухое, сладкое?
— Неси-ка ты, любезный, графин апельсинового сока даме, а мне сто пятьдесят коньячку, — сказал Андрей, наконец отсмеявшись.
— Но я хочу вино! — заупрямилась я.
— Да ты даже не знаешь, что хочешь, дурочка, — усмехнулся Андрей. — А когда не знаешь, чего хочешь в ресторане, то растопырь два пальца, тыкай в меню и говори: «Отсюда и досюда — два раза!»
— Я знаю, чего хочу! Красное, сладкое, «Пламя страсти», — вспомнила я любимое вино моей мамы.
— Рано тебе еще, — отрезал Андрей и добавил: — Не обижайся, но мне тебя еще бабушке сдавать, а если ты пьяная будешь — начнется вонь: мол, споил девку.
Радость сразу исчезла. Ах вот как, бабушке спихнуть меня хочет, а меня он спросил? Да как же это — поманил, показал красивую жизнь и кинул! И уже ни котлета, ни мороженое не доставили мне никакого удовольствия.
— Ну чего насупилась-то? Ну-ка смотри веселей! Ладно, приедем домой, куплю я тебе ящик этого вина. А сейчас надо к бабке твоей показаться.
— Ну как ты не понимаешь, — простонала я, — ведь сразу все кончится, она никогда мне не разрешит носить джинсы, пользоваться французской косметикой и встречаться с тобой. — Я всхлипнула для вида и уронила фальшивую слезу прямо в мороженое.
— Котенок! Да ты что?! — Андрей поднял меня из-за стола и обнял. — Да мы просто поставим твою бабку в известность, что ты жива, здорова и будешь теперь под моим присмотром.
— Правда?! — Я посмотрела на него сквозь слезы. — И я буду жить с тобой?
— Если ты сама этого хочешь! — И он поцеловал меня прямо в мокрые глаза. И это был уже далеко не отеческий поцелуй.
А потом мы поехали к Виктории. Она встретила нас сухо и сдержанно. Она хорошо разбиралась в людях и с первого взгляда определила, что невозмутимый Андрей — это не Григорий с его неврастеническими выходками и криком и бранью здесь ничего не добьешься. Но покачать права ей хотелось, хотя бы из принципа, поэтому она начала достаточно агрессивно.
— На каком основании вы, молодой человек, присвоили себе право принимать решение за девочку? — спросила она с напором.
